Андрей Танасейчук - Джек Лондон: Одиночное плавание

Трудно сказать, когда именно зародилась эта мечта. Скорее всего, сразу по прочтении книги путешественника-одиночки. Осознание, что он готов осуществить эту мечту, пришло на рубеже 1905–1906 годов. Окончательное решение было принято весной 1906 года. А превращение мечты в реальность Лондон зафиксировал на первых страницах «Путешествия на “Снарке”»:

«Началось все в купальнях Глен Эллен. Поплавав немного, мы ложились обыкновенно на песчаном берегу, чтобы дать коже подышать теплым воздухом и напиться соком солнечного света. Роско (Роско Эймс — супруг тетушки Нинетты. — А. Т.) был членом местного яхт-клуба. Я тоже немножко бывал на море. Поэтому рано или поздно разговор неизбежно должен был коснуться различного типа судов. Мы заговорили о яхтах и-вообще о судах небольшого размера и о пригодности их для дальнего плавания. Вспомнили капитана Слокама и его трехлетнее путешествие вокруг света на шхуне “Спрей”. Мы утверждали, что совсем не страшно отправиться вокруг света на маленьком судне, ну, скажем, футов в сорок длиной. Мы утверждали дальше, что это даже доставило бы нам удовольствие. Мы утверждали, в конце концов, что ничего на свете нам не хочется до такой степени.

— Что ж, попробуем! — сказали мы… в шутку.

Потом я спросил Чармиан, когда мы остались одни, хочется ли ей на самом деле попутешествовать так, а она сказала, что это было бы слишком хорошо, но что она не верит в возможность такого путешествия» [213] Здесь и далее цит. по: Лондон Дж. Путешествие на «Снарке» / Пер. Е. Гуро Ц Лондон Дж. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 6. М., 1961. .

А Джек уже загорелся. И объяснение — там же, на первых страницах книги:

«Почему я захотел отправиться вокруг света, — я скажу так. Мои “хочу” и “мне нравится” составляют для меня всю ценность жизни. А больше всего я хочу разных личных достижений, — не для того, понятно, чтобы кто-то мне аплодировал, а просто для себя, для собственного удовольствия. Это все то же старое: “Это я сделал! Я! Собственными руками я сделал это!” <���…> Мои подвиги должны быть непременно материального, даже физического свойства. Для меня гораздо интереснее побить рекорд в плавании или удержаться в седле, когда лошадь хочет меня сбросить, чем написать прекрасную повесть. Всякому свое».

Но когда отправляться в путешествие? Лондон вспоминал, как его одолевали сомнения: «Мне нужно было построить дом на своем ранчо, разбить, огород, виноградник, посадить вокруг ранчо живую изгородь — и вообще переделать кучу разных дел».

Он уже нанял рабочих и выбрал устроителя работ (некоего Вернера Уигета), а тот завез оборудование и рьяно приступил к работе [214] Cm.: Haley J. M. Wolf. The Lives of Jack London. P. 210. . А потому: «Мы решили, что отправимся лет через пять или года через четыре».

Но «…потом вино приключений ударило нам в голову. Почему не ехать сейчас? Никто из нас не станет моложе через пять лет. Пусть огород, виноградник и живые изгороди процветают в наше отсутствие. Когда мы вернемся, они будут к нашим услугам».

В своей книге, характеризуя мужа, Чармиан писала: «Еще в самом начале наших отношений я заметила за Лондоном привычку смотреть только вперед, не оборачиваясь. Тогда он сказал: “Оставьте воспоминания старикам и старухам. Весь мир теперь передо мной”. Он хотел жить настоящим» [215] London Ch. The Book of Jack London: in 2 vol. Vol. II. P. 137. . И жил им. История кругосветного путешествия — красноречивое подтверждение этого.

Лондон нашел союзника не только в Чармиан — она была согласна на всё, лишь бы «любимый был рядом» (уж она-то знала, что выпускать из рук его нельзя!). Идеей загорелся и шестидесятилетний Роско Эймс. Вообще-то он был (да простят нас его потомки!) краснобаем и бездельником — никогда и нигде толком не работал, но считал себя спортсменом, в частности, опытным яхтсменом. Хотя весь его опыт — это короткие прогулки по заливу Пуэбло и рекам Хоакин и Сакраменто, однако пускать пыль в глаза умел как никто и… покорил Лондона. Тот был положительно им очарован, полагал профессионалом парусного дела — заблуждение, которое вскоре дорого ему обойдется.

Первым делом Джек Лондон и Роско Эймс решили, что парусник покупать они не будут, а построят сами — по собственному проекту. Назвать его решили «Снарк». Друзья считали название не очень удачным. Ну, в самом деле, что за «Снарк»? Кто-нибудь себе представляет, что это? Разве что Льюис Кэрролл, который его и придумал. А ведь как корабль назовешь, так он и поплывет — это общеизвестно. Потому предлагали другие: «Морской волк», «Белый клык» и даже «Зов предков». Но Лондон стоял на своем твердо, а выбор имени судна объяснял так: «Мы назвали его “Снарком” просто потому, что никакое другое сочетание звуков нам не нравилось, — говорю для тех, кто будет искать в этом названии какой-то скрытый смысл».

Тогда же и решили, что «профессионал» Эймс займется надзором за постройкой судна, а Лондон будет ее финансировать, зарабатывая литературой. Они подсчитали, что обойдется это в семь тысяч долларов.

«Не жалейте денег, — напутствовал Лондон «профессионала». — Пусть на “Снарке” все будет самое лучшее. О внешнем виде не очень заботьтесь. Простые сосновые борта для меня достаточно приятны. Все деньги вкладывайте в конструкцию. “Снарк” должен быть крепким и устойчивым, как ни одно судно в мире. Все равно, чего бы это ни стоило. Вы только смотрите, чтобы оно было крепким и устойчивым, а я буду писать и писать и достану денег, чтобы оплатить всё».

Что из себя должен был представлять «Снарк»? На это дает ответ Лондон:

«“Снарк” будет парусником. На нем будет газолиновый двигатель, но мы будем пользоваться им только в самых крайних случаях, как, например, среди рифов, где штиль в соединении с быстрыми течениями делает всякое парусное судно совершенно беспомощным. По оснастке “Снарк” будет так называемым “кечем” [216] Кеч (англ, ketch) — двухмачтовое парусное судно с «косым» парусным вооружением. Особенность кеча (и отличие от шхуны) состоит в том, что у него задняя мачта (бизань) ниже передней (грота). У шхуны наоборот: грот — задняя мачта (передняя — фок — ниже). Лондон считал (и не без оснований), что кеч обладает преимуществами по управляемости и маневренности. Управляться с судном они планировали самостоятельно. ».

«Первоначально предполагалось, что “Снарк” будет иметь 40 футов длины по ватерлинии, — рассказывал Лондон. — Но обнаружилось, что не хватит места для ванны, и поэтому мы увеличили длину до 45 футов. Наибольшая ширина его — 15 футов, и трюма в нем нет. Каюта на носу — бак — занимает шесть футов, и на гладкой палубе ничего нет, кроме двух лестниц и люка. Благодаря тому, что палуба не отягощена каютами, мы будем в большей безопасности, когда многие тонны воды будут обрушиваться на нас через борт в дурную погоду. Широкий, вместительный, утопленный в палубу кокпит с высоким ограждением и самоотливающейся системой труб должен был сделать возможно более комфортабельными наши ночи и дни в дурную погоду. <���…> Когда мы увеличили длину “Снарка”, чтобы выиграть место для ванной, то оказалось, что у нас еще остается немного свободного пространства, достаточного, чтобы поставить более крупный двигатель. Наш мотор — в семьдесят лошадиных сил, и так как предполагается, что он даст нам девять узлов ходу, то значит, на всем свете не существует течения, с которым мы не могли бы справиться».