Евгений Новицкий - Георгий Данелия

— Георгий, а где эта старая блядь Леонов?

— Не знаю.

“Быстро мы его перевоспитали!” — удивился я.

А Норберт достает из кармана бутылку коньяка, наливает в стакан, выпивает и говорит:

— Тостуемый пьет до дна!»

Наконец, самый, пожалуй, неожиданный факт, связанный с «Осенним марафоном», мы почерпнули аккурат из интервью Норберта Кухинке 2005 года: «Когда я был в гостях у Владимира Путина на его даче, он сказал мне: “Осенний марафон” — мой любимый фильм. Я с удовольствием пересматриваю его каждый год».

Неизвестно, узнавал ли Путин себя в Бузыкине и его жизненной коллизии (ну а почему бы, собственно, и нет?), но почти каждый из создателей фильма смело мог воскликнуть: «Бузыкин — это я!» Как уже отмечалось, Володин писал сценарий про себя, а Данелия снимал кино про себя (отчасти именно поэтому Георгий Николаевич всегда называл «Осенний марафон» единственной своей картиной, про которую он заранее знал, как именно ее ставить). А своим мягким характером герой походил на композитора Петрова (недаром у Бузыкина такие же имя и отчество — Андрей Палыч).

К слову, женские персонажи «Марафона» оказались не менее универсальны: так, героини и Натальи Гундаревой, и Марины Нееловой в какой-то степени отражали личный опыт самих актрис.

Лишь Олег Басилашвили, по воспоминаниям Данелии, «никак не мог взять в толк, почему его герой так мучается. Он любил свою жену, никогда ей не изменял, поэтому ему вся эта ситуация в фильме казалась чересчур утрированной. И только лет через пять он встретил меня и многозначительно сказал: теперь я понимаю, про что мы сняли кино…».

В процессе работы над сценарием Володин и Данелия предполагали, что пишут «ироническую трагедию». Жанровым же определением «Осеннего марафона», которое читаем в титрах, стало «печальная комедия» — и это словосочетание куда точнее отражает содержание не только этой, но и большинства прочих данелиевских работ.

И все равно в каком-то отношении «Марафон» стоит особняком в фильмографии Данелии. Не потому, что это последняя его картина, получившая всеобщее признание и собравшая ворох призов на многих международных кинофестивалях (плюс Госпремия РСФСР имени братьев Васильевых). И даже не потому, что это наиболее личная картина режиссера…

Главное, пожалуй, в том, что «Осенний марафон» — история абсолютно универсальная, заведомо открытая для понимания зрителем из любого уголка планеты. Все прочие ленты режиссера (исключая разве что экранизированную классику «Совсем пропащий») несут в себе ярко выраженные «советскость», «постсоветскость» или «грузинскость». А что такого уж советского в «Марафоне»? Какой эпизод этой картины не мог бы быть без изменений перенесен в кино любой капстраны? Какую реплику отсюда пришлось бы прояснять иностранцу?..

Вместе с тем «Осенний марафон» — еще и квинтэссенция данелиевского почерка. Виртуозная отточенность и соразмерность на всех уровнях. Содержательные, но предельно естественные диалоги, которые ничего не стоит заучить наизусть уже после нескольких просмотров. Это самый «актерский», самый крупноплановый, самый бергмановский, если угодно, фильм Данелии (кстати, прославленный швед Ингмар примерно в то же время снимал картину с похожим названием — «Осенняя соната»). Возможно, сравнительную малоизвестность «Осеннего марафона» за рубежом следует признать наиболее досадным пробелом в общепризнанной истории мирового кино.

Виктория Токарева вспоминала, что Данелия «сказал мне однажды фразу, которая мне очень понравилась. “У меня было в жизни два потрясения. Первое — это я сам, и о нем я снял ‘Не горюй!’. А второе — это ты, и о нем я снял ‘Осенний марафон’. И выше этого мне никогда не прыгнуть”. Этими словами я очень горжусь».

Но покорение этой эстетической и впредь недосягаемой вершины словно стало неким предзнаменованием скорого разлада в творческих отношениях Георгия и Виктории. Вскоре после выхода «Осеннего марафона» Данелия и Токарева пишут свой последний совместный сценарий — «Шляпа», очень вольное экранное переложение Токаревской повести «Ехал грека» (1977).

Главный герой «Шляпы» — неприкаянный, но весьма самолюбивый джазовый трубач Дмитрий Денисов. В фильме, поставленном в 1981 году Леонидом Квинихидзе, эту роль сыграл Олег Янковский, что только усугубило сходство «Шляпы» с вышедшими немного позже «Полетами во сне и наяву» Романа Балаяна (впрочем, тамошний герой Янковского Макаров был куда неприятнее Денисова и больше походил на Зилова из вампиловской «Утиной охоты»).

С другой стороны, «Шляпа» отчетливо предвосхитила музыкальные трагикомедии по сценариям Александра Бородянского — «Мы из джаза», «Зимний вечер в Гаграх», «Начни сначала». Похоже, Данелия непреднамеренно дал нужный толчок бывшему соавтору, позволивший ему написать свои лучшие (наряду с «Афоней») сценарии. Разумеется, здесь велика и заслуга Токаревой (в титрах фильма «Шляпа», как и в «Шла собака по роялю», Данелия не упомянут вовсе — «сценарий Виктории Токаревой при участии Леонида Квинихидзе»: ну а какой режиссер не участвует в доработке текста, по которому ставит фильм?); но сравнение картины с повестью «Ехал грека» дает понять, что жесткая и подчас жестокая ирония «Шляпы» — почти наверняка чисто данелиевский вклад в сценарий. При этом Георгий Николаевич явно понимал с самого начала, что ставить «Шляпу» лично он не возьмется. Денисов — не его герой: слишком творец, слишком нарцисс, слишком мнящий себя сверхчеловеком. Данелиевские герои — не таковы, они проще, лучше, чище, светлее. Сережа. Росомаха. Колька. Травкин. Бенжамен. Гек Финн. Афоня. Мимино. И, разумеется, Андрей Палыч Бузыкин.

Хотя Данелия, понятно, не мог не сознавать, что от Денисова в нем самом все-таки больше, чем от Бузыкина. Наверное, это режиссеру и не нравилось — он искренне хотел и казаться, и быть Бузыкиным.

Однако следующая же его постановка покажет, как далеки от действительности были подобные желания.

Афиша для зарубежного проката фильма Георгия Данелии «Осенний марафон» (1980)

Данелия ни в одном интервью не упоминал Ингмара Бергмана — великого шведского режиссера, которого очень почитал Андрей Тарковский и к тематике которого из всех фильмов Георгия Николаевича ближе всего, как уже сказано, был «Осенний марафон».

Зато режиссера, неизменно ставящегося в один ряд с Бергманом, — итальянца Федерико Феллини Данелия неоднократно называл своим любимым кинематографистом: «Вы знаете, чем Феллини мне дорог? Опять-таки тем, что свой мир создал, со своими героями, и этот мир серьезен, там вопросы глобальные поднимаются, ответа на которые нет. Ну, на самые важные вопросы ответа вообще нет, потому что, какого черта мы живем и зачем, не знает никто, этого знать и не надо… При этом Феллини очень добрый и с юмором».