Евгений Новицкий - Георгий Данелия

В другом интервью Георгий Николаевич говорил, что не назвал бы «Слезы капали» своей любимой работой, «но там действительно были хорошие придумки, как сделать страшную сказку минимальными средствами. Например, пустить флейту за кадром, страшноватый вот этот голосок, напевающий “чикита-ча”… Потом опять-таки трамвай идет, а звука не слышно. Ну страшно же?».

Конечно, неоценимую помощь в этих придумках режиссеру оказал прежде всего Гия Канчели. «С Данелией мы работали над семью фильмами, — рассказывал композитор. — И он утверждает, что самая удачная музыка написана именно к “Слезы капали”. Первым нашим совместным опытом была картина “Не горюй!”. Я приехал в Москву записывать музыку и совершенно забыл о том, что композитор Андрей Петров, мой друг, до того неоднократно работавший с Данелией, предупреждал меня, чтобы я ни в коем случае не писал для флейт. Поскольку Гия этот инструмент не выносит.

И вот за несколько минут до начала записи Данелия говорит: “Этот, этот, этот и этот” — я обычно пишу для четырех флейт — “пусть положат свои флейты в коробочки и освободят помещение”. В конечном итоге мне удалось отстоять партитуру, и они остались. Но уже во время работы над “Слезы капали” альтовая флейта оказалась самым главным героем фильма. Не терпящий флейты Данелия вдруг влюбился в ее звучание…»

Кроме того, для «Слезы капали» Данелия впервые попросил композитора написать музыку на уже существующее стихотворение. Автором был покойный к тому времени Геннадий Шпаликов:

По просьбе Данелии сочинивший на этот текст мелодию Канчели записал получившуюся песню в нескольких вариантах с разными известными исполнителями. Режиссера что-то не устраивало во всех этих певческих интерпретациях, и композитор посоветовал Георгию Николаевичу записать на пленку его собственное исполнение, чтобы прояснить, какого именно эффекта тот добивается. Когда же Данелия спел, Канчели сказал, что лучше это никто не сделает, и стал упрашивать постановщика вставить в фильм собственный вокал. Гия поддался на уговоры Гии — и оно того стоило: песенка получилась весьма пробирающая.

Нарочитость всего образного ряда в фильме — визуального и звукового — не укрылась от внимания критики. Юрий Богомолов в год выхода картины писал: «Условная среда, тщательно организованная художниками А. Бой-мом и А. Макаровым, тактично проработанная оператором Ю. Клименко, замыкает приметы объективной реальности в условное пространство душевного состояния героя.

Это отчетливо видно в начальных кадрах фильма. Затем условность изображения несколько ослабляется. Символический “трамвай-нежелание”, остановившись посреди чистого поля, отпускает Васина, который идет, казалось бы, через бесконечную пустыню, но довольно скоро оказывается в черте города, смешиваясь с прочими прохожими. Лестничный пролет жилого дома вполне естественный, вот только стены в нем нарочито зеленые. Цвет стен квартиры нарочито обыкновенный. Переступив ее порог, Васин как будто совершенно вернулся на почву реальности: жена Ирина в передней “висит” на телефоне, внучка Машенька в комнате прилипла к телевизору, сын Гера в своей комнате занят чем-то своим, его жена Люська на кухне уткнулась в книгу. Интерьер обыденно-реалистический, но что делает эту бытовую явь воображаемой грезой, так это фонограмма. Бытовые шумы и разговоры отдаляются на второй план, на первом — что-то глухо и учащенно колотится. Может, это сердцебиение, транслируемое через многоваттные динамики? Оно то стихает, пропуская вперед отдельные реплики домочадцев, фрагменты их разговоров, то снова заполняет фонограмму».

Картина «Слезы капали» снималась в Ашхабаде, Калуге, Москве, Одессе и Ростове Великом. В последнем из этих населенных пунктов побывал на съемочной площадке корреспондент «Советского экрана» Андрей Зоркий, где записал любопытное двойное интервью режиссера и актера:

«Данелия. …Васин видит теперь в людях плохое и только плохое. И в то же время он очень добр. Ласков, необуздан в гневе, ироничен, умен — все вместе!.. Поэтому самое трудное — выстроить линию поведения Васина. Трудно организовать палитру эмоций, оправдать героя с точки зрения жизненных обстоятельств. Он порой совершает поступки невероятные, эксцентричные!..

Леонов. Он же восстал за доброту!.. Он хочет истины!

Данелия. Не надо, успокойся. Почти все люди у нас раскрываются и с плохой и с хорошей стороны. Твой герой, засорив глаз осколочком зеркала, стал видеть очень сложно. Он преувеличенно воспринимает дурное. Его поступки — серия ударов по людям.

Леонов. Гия, а для чего тебе это надо, чтобы я видел только плохое? Как ты это объясняешь? Что, в жизни так бывает?

Данелия. Идет спор, а не высказываются утверждения. Поиски добра и меры терпимости друг к другу. Поиски добра в самом человеке — это основная тема фильма.

Зазвонил телефон. И пока Данелия разговаривает с “Мосфильмом”, Леонов продолжает:

— Непонятный человек этот Васин. Неодномерный! Я представляю, как в зрительном зале вдруг кто-то скажет: “Это я!”, а другой: “Нет! Это я…” Мы и сами сейчас находимся в процессе подобного узнавания… И прекрасно, что режиссер не сводит все к прописным истинам. Знаете, я припоминаю своих героев, сыгранных в комедиях Данелия. Коля в “Афоне”. Хороший человек? Да! Предатель? Предатель! Я бы сказал, “добрый мещанин”. Или Василий Игнатьевич в “Осеннем марафоне”. Он вроде хороший мужик, добродушен, общителен, любит природу, лес, грибы, но, согласитесь, страх берет за сытость, абсолютный “душевный вакуум” этого человека. А вот “формулу Васина” еще предстоит нам раскрыть.

— Здесь такая штука, — вновь включается в разговор Данелия. — Помните “Тридцать три”? Там Травкин — катализатор, объект, при его помощи проявляются люди. А Васин — субъект, а не объект. Он двигатель сюжета. Если Васин остановится, нам нечего снимать. Все — в нем и от него. Представьте себе, если бы Васин пришел домой в другом состоянии?.. Все. Нет фильма».

«Слезы капали» в каком-то смысле наследуют тональность фильма «Тридцать три» (он, кстати, тоже частично снимался в Ростове) — и там и там фантастические мотивы, и там и там под влиянием уникальных обстоятельств круто (и не в лучшую сторону) меняется жизнь тихого порядочного человека, и там и там играют важную роль образы реки, дороги, семьи. Но если «Тридцать три» — кино безудержно веселое, «Слезы капали» — столь же неизъяснимо печальное. Первое — сатира на отдельные явления советской действительности, второе — практически памфлет на весь род человеческий.