Александра Косарева - «Запомните меня живым». Судьба и Бессмертие Александра Косарева

Поясним, что «рабочая оппозиция», которая фигурирует в оригинале романа, на самом деле «Левая оппозиция», первая серьезная оппозиция Сталину после смерти Ульянова-Ленина. И входили в нее в разное время люди весьма неслабые: Лев Троцкий, Евгений Преображенский, Тимофей Сапронов, Карл Радек, Леонид Серебряков, недолгое время — Григорий Зиновьев, Лев Каменев, Надежда Крупская.

Пройдет несколько лет, и Косареву припомнят, как он поддерживал Островского именно в этом вопросе.

Был ли когда-нибудь сам Косарев правым? Трудно сказать. Если ему и были симпатичны правые, то в двадцатые годы.

И Молотов спустя много лет вспомнит: «Косарев был из рабочих, из молодых. Как комсомолец, он был активным, но, безусловно, был правым. Он был человеком бухаринско-слепковского типа».

Косарев прочел последнюю главу романа как человек, который, как и Островский, прошел через годы революции и Гражданской войны. И понял, что из рукописи изъяты очень важные страницы. Там нет особой крамолы, но там есть правда для понимания психологии молодежи тех лет, первых десятилетий XX века в России.

Роман кастрировали. И читатели из русских изданий так и не узнали, как еще закаляли сталь. Ни об участии Павла Корчагина в оппозиции, ни в дискуссии о профсоюзах. Ни о встречах со Львом Троцким в армии и на фронте при бурных спорах, которые привели к расколу в рабочей, молодежной, партийной и беспартийной, комсомольской среде.

Вылетели сюжетные линии о поддельном «студенчестве» — приспособленцах времен нэпа. Об агрессивном мещанстве в быту. И даже лирические линии — взаимоотношения Корчагина с женщинами — подверглись значительной редакции.

Косарев и Островский сблизились еще до того, как роман стал бестселлером.

Николая, уже совсем неподвижного, правительство наградило орденом Ленина, подарило ему квартиру в Москве на улице Горького (сейчас Тверская, и квартира стала музеем. — А.К.), дом в Сочи.

До этого Николай Островский жил на Мертвом переулке. Ныне переименован в Пречистенский. Именно туда к нему привел Косарева Валерий Чкалов.

Саша смотрел на Николая с восторженным недоумением: как можно, будучи настолько больным человеком, полным инвалидом, еще и писать? Косарев, который давно искал подходящего героя для воспитания своих комсомольцев, чувствовал, что ему повезло, он откопал клад, потому что еще не так давно он говорил на пленуме комсомола Украины, что в произведениях о молодежи есть все что угодно, кроме одного: подлинного героизма.

Островский потряс Косарева до глубины души. Но были проблемы с изданием. Писатель Марк Колосов, который консультировал Островского, рассказывал, что для Косарева даже еще не вполне готовая рукопись «Как закалялась сталь» стала открытием.

Он срочно поехал в «Молодую гвардию» и стал выяснять, что нужно сделать для того, чтобы роман вышел в свет без проволочек. Ему объяснили, что редактирование и совместная работа с автором еще продолжаются.

— Я бы напечатал эту книгу, не откладывая, — сказал Косарев. — Она очень нам нужна!

А поскольку он был уверен, что одним изданием дело не закончится, Косарев предложил Островскому оттачивать свое произведение для других выпусков.

Так было и сделано, книжка с красной обложкой вышла и пошла нарасхват в книжных лавках.

Островскому хотелось поскорее в Сочи, в новый дом, к морю, и Косарев взял все эти заботы на себя: ЦК комсомола выделило людей и вагон, чтобы сделать переезд писателя наиболее комфортным.

23 сентября 1935 года он писал ему в Сочи.

«Дорогой т. Островский!

Костя Ерофицкий (секретарь Северокавказского крайкома ВЛКСМ, позже будет расстрелян. — А.К.) обратился ко мне по поводу переиздания вашей книги «Как закалялась сталь» в Ростовском издательстве.

Два раза прочитал эту книжку я. Нахожу, что для воспитания нашей молодежи чем больше тиража эта книжка будет иметь, тем лучше будет для нас… Эта книжка есть жизнь многих, справедливо называемых, молодых, проверенных и закаленных кадров нашей революции. Сердечно жму Вашу руку, в надежде на скорое личное свидание с Вами.

Ваш Саша Косарев».

И орден Ленина, и то, что Островского с 1935 года поднял на щит сталинский режим, далеко не случайно. Образ писателя стали раскрашивать под нужный партийным идеологам лубок. Отсюда появились и «пролетарское происхождение», и гранитные марксистско-ленинские взгляды, и «образцовая семья».

Биографию Островского переписали.

Андре Жид назвал его «новым Иисусом», почти святым.

На крыльце дома Островских в Шепетовке пьяный отец орал, что готов выпить с каждым, кто приехал навестить его знаменитого сына.

На самом деле, в смысле «пролетарского происхождения» Николай Островский был не так прост.

Матушка его, Ольга Осиповна, дочь лесничего, знала шесть языков и писала стихи. Отец-офицер воевал на Балканах, имел два Георгиевских креста за храбрость, но в 1912 году проиграл в карты имение. Николай, закончив пару классов церковно-приходской школы с отличием, вынужден был бросить учебу и помогать семье — кубовщиком в станционном буфете, помощником кочегара.

Уже в 12 лет он был настолько образован, в отличие от других мальчишек, что в перерыве легко цитировал Брюсова наизусть, читал Майн Рида, Жюль Верна, а любимыми книгами у него, как и у Косарева, были гремучие и вышибающие слезу романы «Спартак» Джованьоли и «Овод» Войнич.

Не так тупо, как партийным идеологам из ЦК партии, но все-таки Косареву сильно хотелось, чтобы читатели романа убедились: жизнь Павла Корчагина и была судьба самого автора, Николая Островского. Но даже Косарев, мечтающий об этом, не знал некоторые подробности из биографии «комсомольского писателя».

Например, что трибунал едва не приговорил его к расстрелу «за излишнюю мягкотелость», которая не должна быть присуща пламенным революционерам — именно за то, что кавалерист отказался участвовать в расстрелах пленных поляков.

Что в 1923 году, после того как врачи рассказали ему о перспективах жизни после ранения и болезни, о грядущей полной обездвиженности, Островский пытался застрелиться из именного нагана.

Если бы Островский написал честную автобиографию, забыв о фабуле романа «Как закалялась сталь», то она бы, наверное, удивила Косарева, настолько расходилась с официальной.

А еще Николай Алексеевич не любил комиссаров и писал в письме другу: «Их идейная сущность станет тебе ясна фактом систематического избивания жён — таких беззащитных работниц». Два увлечения Павки Корчагина из Шепетовки, к Тоне Тумановой и Рите Устинович, конечно, переехали в роман из жизни: они имели прототипов.

Но в жизни все было далеко не так романтично.

Что до семьи, то женой Николая стала 19-летняя Рая Мацюк, хотя он ухаживал за ее старшей сестрой. Сыграли свадьбу. Но как только Островский стал терять зрение и способность передвигаться, жена от него ушла, и всю нерастраченную женскую нежность она отдала партийной работе.