Александра Косарева - «Запомните меня живым». Судьба и Бессмертие Александра Косарева

Метро в Москве реально красивое.

Всякий раз спускаясь по эскалатору на центральные станции первой ветки, невольно любуюсь фресками, картинами, мозаикой, бронзой! Не случайно оформление этих станций под охраной ЮНЕСКО. И конечно, отдаю себе отчет в том, что в этом заслуга и Косарева, чем можно гордиться, поскольку мой дед имел к строительству метрополитена прямое отношение.

С проектом долго судили-рядили, покупали оборудование на Западе, на его основе делали свое, не считаясь с авторскими правами и лицензированием. Это касалось и щитов для проходки туннелей, и кабельного оборудования, и эскалаторов.

Отвечал за проект монстр по имени Каганович, а другие монстры из окружения Сталина бдительно за ним шпионили и завидовали. А когда его имя присвоили московскому метрополитену — чуть не сошли с ума. Не Ленина, ни Сталина, а имени Кагановича!

Кстати, Каганович жил с нами в одном доме на Фрунзенской набережной. Я часто видела его, возвращаясь из школы сидящим на скамеечке, около нашего подъезда, ему было около 90 лет. Я была еще ребенком, но уже задавалась вопросом: как же так, столько жизней на его совести, ни раскаяния, ни покаяния, ничего похожего. Сидит спокойненько, одним с нами воздухом дышит.

Так вот в тридцатых, по сути дела, всю оборонную промышленность СССР можно было бы называть: имени Берии.

Косарев еще не был генсеком ЦК комсомола, он стоял во главе Московского горкома, но его уже таскали в Кремль. И лично партайгеноссе Кагановича интересовало, отзовется ли молодежь на эту стройку, может ли рассчитывать партия вурдалаков на эти силы?

Речь шла тогда о строительстве лишь первой линии: Сокольники — Крымская площадь. И Косарев подтвердил, что комсомольцы столицы готовы взять шефство над этой «ударной стройкой».

Призыв Косарева был услышан повсюду: и на Украине, и в Белоруссии, и на российской Чернозёмке. А также, что важно, помочь метрострою согласились бывшие строители Турксиба и Днепрогэса. Остальные не были горняками и никогда не слышали о сложных горнопроходческих машинах. Так или иначе, по призыву Косарева отозвались больше 15 тысяч молодых добровольцев.

Пусть почти половина призванных комсомольцев сбежала со стройки, но оставшиеся отличались высокой мотивацией.

Они научились работать с техникой за считанные недели и заняли руководящие позиции в среде рабочих. Развернулось движение ударников, благодаря которому было решено множество проблем и устранены проволочки.

Хотя жили ребята далеко не идеально, часто в переполненных бараках, а обещанное жилье не выдавали. Тем не менее, расчет Косарева оказался верен, и он не подвел Кагановича: волна комсомольской мобилизации помогла в срок завершить строительство первой очереди.

Отчего же тогда таким хмурым возвращался Александр Васильевич домой? Отчего, едва поужинав, уединялся у себя в кабинете, погрузившись в газеты? Отчего неохотно отвечал на вопросы жены?

Мария Викторовна не могла взять в толк, что происходит. Радио весь день трещало о победах, о рекордах на проходке туннелей метро, о сроках, о переходящих знаменах, об овациях на встречах. Почему же Косарев не радовался?

Да потому что, несмотря на время, 1922, 1934 год, как позже выяснила для себя моя бабушка, когда еще Кирова не убили и начала накатывать волна репрессий, — Сталин уже требовал чисток в молодежной среде, потому что видел в этой среде угрозу своей власти, а не только со стороны ветеранов большевизма.

Дело в том, что Сталин был чрезвычайно умным человеком с отличной памятью и аналитическим умом. Он отлично понимал, что вокруг Кремля, в Москве и не только растет молодое поколение. Но не на воле. А в затхлой атмосфере тоталитарного режима. Диктаторского режима, в котором вождь не видел ничего плохого или даже преступного, оглядываясь на историю Рима, например.

Сталин был революционером с самого начала революции, свидетелем всех ее процессов и событий. И поэтому помнил, что в царское время политические партии привлекали к себе в основном молодежь, потому что именно молодежь более всего нетерпима к любому гнету.

Но эти выросли как-то незаметно. Они были Сталину не понятны, а поэтому подозрительны.

Даже стариков ленинцев он понимал лучше! Он почти всех знал лично, знал их образ мыслей и их намерения. Каждый из них был занесен в черный список ЦК и находился под неусыпным надзором ГПУ.

А в подрастающей молодежи разобраться нелегко, тем более, рассортировать ее и исключить оппортунизм. А между тем она могла превратиться в реальную угрозу для сталинской тирании. Поэтому Сталин все жестче требовал от ГПУ расширения сети осведомителей среди молодежи, особенно на заводах и в институтах.

Почему он злился на комсомол, на его лидеров и в частности на Косарева? Потому что все попытки Сталина установить жесткий контроль над молодежью с помощью комсомола потерпели неудачу. Вместо пламенной верности товарищу Сталину, чекисты докладывали ему, что по всей стране возникают некие молодежные кружки. Типа «Хотим все знать». И на собраниях в этих кружках юные граждане пытаются найти ответы на вопросы, которые не полагалось задавать вслух.

Но это Косарев и его компания стояли у истоков революции. А «дети» совсем не имели опыта подпольной работы. Они никогда еще не были нелегалами, как дедушка Ленин. И поэтому часто попадали в лапы НКВД.

Косарев обо всем этом знал. Он и сам искал ответы на подобные вопросы в 20-е годы, и совсем не случайно, помните, мнение о нем Молотова. Но остановить эту волну только силами комсомольских организаций на местах не мог. И тогда вмешивались чекисты.

Эти самые «неприятные вопросы» Косареву иногда задавали прямо в глаза на встречах. Задавали, потому что знали, что не сдаст, а может, и объяснит.

Почему большевики кричат о равенстве, а вокруг неравенство?

Почему бюрократы и их семьи имеют привилегии, а мы ведем полуголодное существование?

Почему сыновья и дочери простых рабочих видят, как их сверстники, дети высоких чинов, назначаются на заманчивые должности в государственном аппарате, в то время как их самих эксплуатируют на тяжелых работах, где требуется ручной труд?

Саша Косарев вместе с Лукьяновым и Горшениным спускались в шахты, шли к горнякам во время обеденного перерыва, и вот там…

Там их спрашивали, не рабы ли они? Ведь на школьных досках, когда грамоте учили, писали не о маме, которая мыла раму, а сначала: «Рабы — не мы!» Если они не рабы, то почему за копейки работают по десять часов в день, часто по пояс в ледяной воде? А такие же молодые, но другие ребята катаются по Москве на отцовских лимузинах с девушками, кочуют с дачи на дачу, из ресторана в ресторан?