Славчо Трынский - Не так давно

В списке бойцов отряда не было товарищей Васила Хараламбиева, Крыстана Крыстанова, Славчо Радомирского, Тодора Младенова и Свилена Веселинова. Васил Хараламбиев еще в начале ноября, когда мы разделили отряд на группы, был возвращен в Софию: его язва обострилась, а условий для лечения у нас не было. Вернувшись в Софию, он продолжал поддерживать связь с отрядом, исполняя ряд наших поручений. Другие товарищи были постоянно в пути, они организовывали создание баз для активизации партизанской борьбы в районах, за которые отвечали; к участию в боевых операциях мы привлекали их в исключительных случаях.

Из наличного состава партизан в начале декабря мы сформировали батальон из двух чет, командиром батальона выдвинули Димитра Такова, комиссаром — Гецо Неделчева (Ильо). Батальон получил имя светлейшей и скромной личности в истории революционного движения Болгарии — Васила Левского. До конца февраля руководство отряда оставалось в том же составе.

Руководство батальона планировало боевые действия лишь в батальонном масштабе, руководство же отряда вело партийно-политическую и военную подготовку и в других околиях, представители которых отчитывались перед нами и от нас получали указания для дальнейшей работы.

Партизанам редко приходилось отдыхать. Наша жизнь протекала в походах и операциях. Часто приходилось мерзнуть на морозе, мокнуть под дождем, одежда наша быстро изнашивалась, не всегда она бывала и чистой, но не было случая, чтобы партизан был небрит, нечесан — эту привычку удавалось нам сохранить. Бывали дни, когда весь состав занимался только чисткой и приведением в порядок одежды, стиркой белья, основательной проверкой оружия. В такие дни партизаны слушали также доклады или беседы по международной и внутренней политике, обсуждали назревшие вопросы, изучали материалы партии и РМС, читали художественную и политическую литературу или рассказывали о прочитанном, мастера художественного чтения декламировали стихи; а иногда гремели хоровые песни.

Случалось недоедать, частенько не было соли, но, в общем, в тот период с питанием было неплохо. Крестьяне делились с нами последней крошкой, во многих случаях отдавали нам все, что у них было, а сами голодали. Большую заботу о партизанах и сознательность проявляло население Трынского, Брезникского и Царибродского краев. Население югославских сел Кална, Црвена-Ябука, Дарковцы, Добро-Поле, Црна-Трава и других также всегда было готово прийти на помощь партизанам, хотя жителям этих сел днем и ночью угрожала опасность, они снабжали нас продовольствием, постолами, а иногда отдавали последнюю рубаху, чтобы одеть обносившегося партизана.

Такой сознательностью обладали и партизаны. Они понимали, что борьба связана и с недоеданием, и с бессонными ночами, и с усталостью, и с жертвами, и только отдельные единицы не нашли в себе сил твердо и до конца выстоять перед трудностями. Ими оказались Мордохай, Петр Шкутов, Божко. Таким был и Славчо Цветков. В то время как первые дезертировали из отряда, Славчо допускал одно за другим нарушения. Многократные замечания, которые ему делали, товарищеская критика и условный смертный приговор, за который голосовали единодушно все бойцы, — ничто ему не помогло. Оказалось, что его поведение не было случайным, действия его были сознательными, и поэтому вместо того, чтобы исправиться, он окончательно погряз в преступлениях.

После освобождения от фашизма удалось раскрыть ряд безобразий Цветкова, которые он совершал, пользуясь доверием товарищей. Пока мы собирали лев [18] Лев — болгарская денежная единица. по леву, лишая себя порой самого необходимого, Цветков, будучи интендантом отряда, обворовывал коллектив и вносил в сберегательную кассу деньги про черный день. Это мог сделать лишь человек, совершенно не верящий в нашу победу, потерявший совесть и честь. Таким был Чико Йово — так называли Цветкова крестьяне югославских сел и партизаны.

Коллектив отряда оказал влияние на ряд товарищей. Товарищи приняли к сведению критику и исправили свои недостатки. Часто критиковали за грубую манеру поведения, например, Златана. Были случаи, когда он готов был плакать от злости, но все-таки сдерживался и старался унять свою грубость.

В январе руководство отряда и партийная организация занимались одним новым, весьма серьезным нарушением, совершенным четырьмя партизанами — Гришей, Стефаном (Агаин), Варей и Петко.

Их вина состояла в следующем: вчетвером под свою ответственность, они решили тайно покинуть отряд и уйти в Радомирскую околию, перезимовать там в относительно спокойной обстановке, а весной создать местный отряд. Инициаторами побега были Гриша и Стефан.

На первый взгляд не было ничего плохого в желании молодых людей вернуться в свой край и продолжать там борьбу. Но по существу это был удар против единства и целостности отряда. Что будет, если каждый самовольно, под тем или другим предлогом, уйдет в свои места, в свои села. Это значило, что отряд, созданный такими усилиями, перестанет существовать, а товарищи, разбившись на малые группы, будут уничтожены.

Когда мы глубже вникли в причины, побудившие их принять это решение, мы убедились, что причины эти коренятся в безволии, неустойчивости этих товарищей, в боязни трудностей, вызванных условиями борьбы. Они надеялись на легкую зимовку среди своих.

Решив бежать, они составили план. Согласно плану, побег должен был состояться ночью, когда отряд отдыхает и когда его охрана будет доверена одному из заговорщиков. Стефану вменялось в обязанность захватить с собой пулемет, когда-то доставленный из Радомирской околии. О дальнейшей судьбе отряда они, конечно, не думали.

Им непременно удалось бы осуществить свой план, если бы в отряде отсутствовала бдительность. Благодаря баю Трайко и Камену побег был своевременно сорван и виновные предстали перед судом партии.

Следствие по обвинению было возложено на товарища Делчо Симова, и потому он докладывал собранию о результатах расследования. Четыре бойца обвинялись в дезертирстве из отряда, в попытке лишить его части оружия, тем самым понижая его боеспособность, и в том, что, намереваясь оставить отряд без охраны, они подвергали его смертельной опасности. За эти преступления виновные заслуживали смертной казни.

После того как обвинение было прочитано, в большой комнате, где на деревянных скамейках сидели несколько десятков партизан, наступила глубокая тишина. Каждый про себя анализировал причины и следствия, желая вынести единственно справедливый приговор, который бы оказал воспитательное воздействие и на всех остальных. Кто бы мог простить тем, что из страха, из легкомыслия решили нанести тяжелый удар отряду, созданному огромными усилиями и заботой партии и всего населения. Сейчас каждый думал об этом, и никто не мог найти хотя бы маленькое оправдание поступку четырех бойцов.