Славчо Трынский - Не так давно

Разумеется, ни бай Ненко, ни бай Георгий не пытались скрыть от нас оружие — мы сразу же получили его, и по тому, как они нас встретил и как отдали оружие, мы поняли, что перед нами — люди, симпатизирующие нашей борьбе, готовые действовать и поддерживать нас. С этого момента мы стали близкими друзьями.

Сейчас мы были в доме бая Георгия в четвертый или пятый раз.

Не успели мы расположиться в его мастерской, как пожаловал брат бая Георгия Ненко.

— В корчме Антонии в Нижней Мелне собрались на гулянку староста Димитр Пеев и несколько его заместителей, — заявил он.

Случай подходящий. Я встал, встал и Денчо. Мы были утомлены, но при мысли, что такой случай может долго не представиться, нас подмывало немедленно отправиться туда. Староста общины и его заместители в селах Левореченской общины не приняли к сведению наших распоряжений и продолжали грабить народ и выполнять распоряжения околийского управителя. Надо было проучить их, и на этот раз, кажется, можно было обойтись без выстрелов и без жертв.

— Как думаешь? — обратился я к Денчо. — Схватим?

— А как же иначе, — ответил тот, взял карабин и вышел. Вышли и другие. Для новых партизан был подходящий случай получить боевое крещение, еще не вступив в отряд.

Кроме того, необходимо было сменить место пребывания больной Иванки. Были получены сигналы, что оставаться ей на прежнем месте рискованно, несколько человек пошли за ней, остальные колонной по одному двинулись к объекту.

Было 13 января — Новый год по старому стилю. Этот день праздновали в Трынской околии торжественней, чем официальный Новый год. В эту ночь мужчины собирались в корчмах и кофейнях и до рассвета играли в карты. На следующий день тоже был праздник — Васильев день.

Расстояние от Палилулы до Нижней Мелны преодолели одним духом. Вот мы уже перед корчмой. Открываем двери и прямо с порога кричим: «Руки вверх! Обернуться к нам спиной и не шевелиться!».

Староста и его компания послушно подняли руки и повернулись к нам спинами.

— Оружие есть? — спрашиваем.

— Нет, — отвечают в один голос арестованные, и в тот же момент что-то упало за стойку корчмаря.

Один из наших ребят поднял выброшенный вместе с ремнем новенький наган.

— Кто бросил пистолет?

Все молчали.

— Чей это пистолет? — спросил я второй раз, и они один за одним начали с виноватым видом поворачивать головы.

— Не мой, не мой, не мой… — отвечали друг за другом арестованные.

— Значит, не признаетесь, сукины дети? — выругался Денчо и начал обыскивать их. Когда подошел черед Асена — почтового чиновника из Нижней Мелны, тот затрясся, как в лихорадке. Его брюки едва держались без ремня.

— Хочешь, чтобы улик не было? — спросил его Денчо. — Знаешь, что ты заслуживаешь? Это ты тот самый герой, который столько раз орал, что уничтожишь партизан? Стреляй, что же ты свой пистолет выкинул?

Чиновник молчал, как рыба, и продолжал трястись.

— Хватит с него и этого, — сказал Славчо Радомирский. — Он умрет от страха.

— Нет, он наш враг и должен умереть от пули, — ответил Денчо.

После случая с полицейским в селе Забел Денчо был суров и беспощаден. Но все же мы пощадили перепуганного до смерти чиновника. Деваться ему все равно было некуда, и если бы он попробовал нам помешать, наказать его можно было всегда. Здесь, в центре села Нижняя Мелна, у нас была хорошая разведка, и мы неимоверно быстро получали сведения.

Покидая корчму, мы вручили письменные предупреждения старосте общины и его заместителям с требованием немедленно подать в отставку и больше в общине не появляться.

— Вы только оставьте нас в живых — а это мы завтра же исполним, — послушно, сквозь слезы, сказал староста Пеев.

На другой день околийскому начальнику Драгулову были поданы еще четыре заявления об отставке.

Пока длилась история со старостами, братья Милко и Арсо из Нижней Мелны привели Иванку. Она скучала без нас, а мы без нее. С того дня, как мы ее оставили, прошло немало времени. Ей угрожала большая опасность, но благодаря двенадцатилетнему Стоянчо, а также своей сообразительности и самообладанию, она спаслась от верной смерти.

Сейчас она еще более жаждала бороться с врагом, бить и победить его.

После Нижней Мелны мы уже не могли вернуться в тихую пристань мастерской бая Георгия, к милым и сердечным людям. Завтра здесь будут рыскать машины с полицией. Презирая усталость, мы спешили в Бохову. Движение, бесконечные марши, наступательная активность были залогом нашего успеха и неуловимости.

В Бохове мы созвали большое общесельское собрание. Здесь я неожиданно встретился с Василом Теодосиевым — моим софийским ятаком. Он приехал вместе с женой Райной. Они оставили Софию после бомбардировки 10 января. В столице остались теперь тетя Мара и бай Никифор. Васил и здесь мог быть нам полезен, о его связи с партизанами никто не подозревал. Тем более в присутствии людей я не должен был подчеркивать нашу близость, а если надо было что-то поручить ему, то приходилось делать это через других ятаков.

После собрания в Бохове мы отправились в село Слишовцы. Только что вошли в село, как нас уведомили, что здесь на побывке находится полицейский.

— Есть у него пистолет? — сразу же спросил кто-то из наших.

— Есть совсем новый, он вчера хвалился ребятам.

— А он будет стрелять в нас? — спросил Денчо.

— Это смотря по тому, в какое положение вы его поставите.

Мы окружили дом, и уже через несколько минут полицейский сдал оружие. На правом боку Златана теперь красовалась новая чешская «збройовка».

До села Добро-Поле на югославской территории, где нас ждал отряд и Владо Тричков, мы шли трое суток. Путь был очень тяжелым. Горы занесло снегом, бушевала метель, и только сверхчеловеческими усилиями товарищи преодолевали эти препятствия. Цеца заслуживала восхищения — девушка не дрогнула ни перед глубокими сугробами, ни перед бурей. Она не отставала от старых партизан и отлично выдержала трудное испытание.

Наконец, добрались до Добро-Поле. Оно раскинулось по ту сторону Власинской реки, которая, вобрав в себя воды со склонов Выртопа и Чемерника, пробиралась среди огромных валунов, беспорядочно разбросанных по всему ее руслу и между скалами, некогда составлявшими единый массив, и, вырвавшись на открытую Власотинскую равнину, впадала в знаменитую Мораву.

Добро-Поле раскинулось по склонам горы Ястребец, примерно на площади пятьдесят квадратных километров. Это затрудняло организационную работу партизан, но в то же время мешало полиции их преследовать. Появится враг на одном конце села, курьеры тут же принесут тревожные вести и, глядишь, на другом конце уже принимаются меры, и партизаны избегают опасности. Это было трудно сделать лишь в тех случаях, когда полиция или войска обрушивались на партизан широким фронтом из леса. Но это бывало не часто, только когда враг стягивал силы из многих районов.