Славчо Трынский - Не так давно

Медлить было нельзя. Следовало принять срочные меры, поскольку по всему было видно, что противник решил внезапно атаковать нас с северо-востока. Его плану мы противопоставили свой: мы решили устроить засаду в форме подковы — открытой стороной туда, откуда ожидался противник, и, пропустив его головное охранение, открыть огонь, когда основные силы врага окажутся внутри подковы.

Я поднял отряд по тревоге, приказал группе бойцов выдвинуться навстречу противнику и задержать его, пока мы не организуем засаду.

Были определены сигналы открытия огня и перехода в атаку. Тыл засады охраняло отделение, в состав которого входили Мишо Главановский и Гочо Туроковский. Ему поставили задачу не допустить внезапного удара противника со стороны Волчьей поляны и села Верхняя Мелна.

Буквально в считанные минуты бойцы рассыпались по своим местам и замаскировались. Наступило гробовое молчание. Как бы понимая, насколько важна для нас тишина, затихли даже пичуги в зарослях. Один лишь дятел размеренным стуком отмерял время.

Взгляды всех были обращены туда, откуда вот-вот появится враг. Каждый стремился первым заметить его и доложить командиру.

И вот слева долетел едва уловимый сигнал. Тихое цоканье языком быстро передалось по цепи — известие, что враг приближается. Напряжение достигло высшей точки.

На дороге, которая рассекала засаду точно посередине, показался офицер. На плечах у него блестели погоны, на шее висел бинокль. В правой руке он держал автомат. Взглядом он обшаривал все вокруг. Сзади в нескольких шагах шли два унтер-офицера в темно-зеленых касках, с карабинами в руках.

Поручик остановился. Как по команде, застыли и унтер-офицеры, уставившись туда же, куда всматривался их начальник. Опытный глаз офицера заметил что-то, возбудившее у него подозрение. Он подал знак — его спутники залегли, а сам он, перекинув автомат в левую руку, поднес к глазам бинокль, повел им вправо, влево, потом замер, глядя на куст, на фоне которого отчетливо проступал белый вещмешок одного из наших бойцов. Тот уловил взгляд поручика — и не выдержал. Нарушая приказ, он послал в офицера пулю. Поручик покачнулся, рухнул на колени, потом распластался на земле. Открыли огонь и другие бойцы. Вздымая облачка пыли, пули густо падали возле кювета, в котором укрылись унтер-офицеры. Затем Васил Зарков с группой партизан подбежал к тому месту и доложил, что вражеский дозор обезврежен.

Основные силы подразделения жандармов, поняв, насколько опасно для них движение по открытой местности, не последовали за своим дозором. Разделившись на две группы, они стали огибать высоту. Мы тут же усилили левый фланг, направив туда Денчо с группой бойцов из четы Георгия Милева. Таким образом мы развернулись теперь фронтом на север, в сторону леса, откуда следовало ожидать атаки противника.

Однако мы не собирались оставить за ним инициативу. Прежде чем он успел сорганизоваться, мы атаковали его и обратили в бегство. Некоторые товарищи — например, Коста, Васил Зарков и Боян Станков — до того увлеклись преследованием, что в продолжение часа мы не имели от них никаких известий и уж посчитали их убитыми либо взятыми в плен.

Успешная атака воодушевила партизан. На их лицах играли улыбки. Наперебой рассказывали они о пережитом в бою. Особенно словоохотливы были партизаны-новички. С восторгом вспоминал, к примеру, Вене, как его больно стукнул в плечо приклад винтовки, когда он выстрелил в первый раз, и как перед ним в панике отступали пятеро жандармов.

На восточной высоте собралось около пятидесяти партизан.

Знаменосец Виолета запела «Чавдарцев», песню подхватили и другие бойцы. Она понеслась над лесом, разлилась над нивами. Работавшие там жницы остановились на миг, прислушались и тоже дружно запели. В этот момент народные мстители штурмовали позиции врага. Завязался рукопашный бой, враг не выдержал и, оставив около дюжины убитых и раненых, побежал.

— Вы у нас побегаете, — приговаривал Петр Младенов, а Боян Станков из Эрула косил перед собой из пулемета.

На другом фланге, в направлении Волчьей поляны, боем руководил Денчо. Против него действовало не менее роты солдат и полицаев, появившихся из еловицкого леса. Заметив приближение врагов, наши затаились, выжидали, что же они предпримут. Наблюдение вел лично Денчо. Подпустив их на короткое расстояние, он крикнул, чтобы они подняли руки и сдались.

Солдаты на миг смешались, но потом, овладев собой, прибегли к хитрости. Двое залегли с автоматами на изготовку, а остальные, подняв руки, двинулись к Денчо, который, глубоко обрадованный таким поворотом дела, решил, что они сдаются без боя, и встал навстречу. В тот же миг залегшие солдаты выпустили из автоматов длинные очереди и чуть его не убили. Денчо бросился наземь, дал ответную очередь. Открыли огонь и другие бойцы. Трое солдат рухнули на землю. Остальные в панике ринулись назад к лесу. После успешно отбитой атаки Денчо пришел к нам. Тут же были Георгий Аврамов и чета Петра Младенова, только что вернувшаяся из атаки. Наблюдатели продолжали следить за противником, докладывали о малейшем изменении обстановки. Поэтому мы своевременно узнали и о подходе вражеских подкреплений, и о перегруппировке, которую производил противник.

Часам к четырем дня пошел мелкий дождь. Стало прохладно. Воздух как бы помягчел, легче дышалось.

Только мы обсудили с Денчо и Георгием план дальнейших действий, как перед нами с окровавленной шеей и рукой вытянулся Коста.

— Наши отступают, дайте помощь! — едва проговорил он, откашлявшись кровью.

Я отдал Петру Младенову короткие распоряжения по обороне правого фланга и на случай возможного отхода, и мы втроем бегом направились на левый фланг. За нами — десятка полтора бойцов. Там шел неравный бой. Против наших тридцати человек фашисты бросили триста. На каждую пядь земли враг обрушивал лавину пуль, а у наших патроны подходили к концу. Правда, оставались еще гранаты. Тут очень кстати двое наших притащили ящик трофейных патронов. Был отдан приказ подготовить гранаты, раздать патроны. Спустя несколько минут я громко подал команду. Илия протрубил сигнал к атаке. Виолета расчехлила знамя. Раздался грохот рвущихся гранат, затрещали пулеметы и автоматы. Прогремело мощное «ура!» и партизаны двинулись за знаменем.

Нам не понадобилось много времени, чтобы вернуть заросшую кустарником безымянную высотку. Противник оказался в крайне невыгодном положении — ему оставалось либо бежать, либо сдаваться. Разумеется, он предпочел первое — оставил позиции и обратился в бегство. Но если на этом участке враг отступил, правее он готовился ударить крупными силами. Укрываясь за деревьями, жандармы где ползком, где перебежками подбирались все ближе.