Олег Будницкий - Люди на войне

Некоторые современники пытались осмыслить эти драматические перемены. Рядовой Давид Кауфман (впоследствии — поэт Давид Самойлов) записал в дневнике 16 августа 1943 года:

О римском падении нравов могут говорить только интеллигенты из породы поганых, у которых грех в мыслях, или старые перечницы.

Просто бабья тоска по мужчине, тоска девушек, не знавших первого поцелуя. Трагедия невест.

Речь шла о женщинах в тылу. Обратимся теперь к основному предмету нашей статьи — «фронтовым девушкам» и отношениям с ними и к ним красноармейцев и командиров (с 1943 года ставших называться офицерами).

В армию и военно-морской флот, согласно данным Министерства обороны, во время войны было призвано 490 235 женщин; женщины призывного возраста до 30 лет направлялись в войсковые части и учреждения, до 45 лет — в тыловые учреждения. Львиная доля женщин (около 430 тыс.) была призвана в армию в 1942–1943 годах. В 1944‐м число женщин, призванных в армию, снижается почти в четыре раза по сравнению с предыдущим годом. Это, несомненно, было вызвано освобождением оккупированной территории СССР и, соответственно, населения, там проживавшего. Таким образом, существенно увеличилась численность мужчин, подлежавших мобилизации. Тем не менее это не привело к демобилизации женщин. На 1 января 1945 года в Красной армии (без ВМФ) числилось 463 503 женщины, причем 318 980 находились на фронтах. Среди них были 70 647 офицеров, 113 990 сержантов, 276 809 рядовых, еще 2057 проходили обучение. Общая численность Красной армии на ту же дату составляла более 11 миллионов человек, еще свыше 915 тысяч военнослужащих находились на лечении в госпиталях. Больше всего женщин служили в войсках противовоздушной обороны (ПВО) — 177 065 человек, еще 70 548 человек служили в местных ПВО НКВД. Далее шли части связи — 41 886 человек, военно-санитарные части и учреждения — 41 224, части ВВС — 40 209 человек. Среди других массовых военных профессий были повара (28 500 человек), водители и обслуживающий персонал в автомобильных частях (18 785 человек).

Некоторое число женщин были приняты в армию в качестве вольнонаемных. Точная их численность неизвестна. Всего вольнонаемный состав (в который входили мужчины старших возрастов и ограниченно годные по состоянию здоровья, а также женщины) насчитывал на 1 января 1945 года 512 161 человека, причем 234 759 из них находились в частях действующих фронтов. Можно предположить, что среди них были десятки тысяч женщин, учитывая то обстоятельство, что мужчин, хоть в какой-то степени способных носить оружие, призывали в армию, а не определяли в вольнонаемные.

О женщинах в Красной армии существует обширная литература. Посвящена она преимущественно воинским подвигам представительниц прекрасного пола. О женщинах — снайперах и летчицах — написано больше, чем обо всех других женщинах-военнослужащих. Между тем снайперы и летчицы представляли героическую, но очень небольшую группу женщин-военнослужащих. Если почитать дневники, воспоминания и интервью ветеранов, несложно убедиться, что они пишут или говорят о женщинах как военных специалистах крайне редко. В основном же представительницы «второго пола» интересовали военнослужащих как женщины , а не в каком-либо ином качестве.

Командование не было озабочено сексуальными потребностями военнослужащих. Отпуска в Красной армии в период войны не практиковались, они предоставлялись, как правило, по ранению или в исключительных случаях — за особые заслуги. Знакомство и какие-то отношения с гражданскими женщинами у бойцов и командиров действующей армии могли быть, как правило, мимолетными. Миллионы мужчин жаждали любви или хотя бы недолгой связи с женщиной. В дневниках военнослужащих — наиболее аутентичном и в то же время наиболее редком источнике — эта тема, даже учитывая присущую российской/советской традиции стыдливость в обсуждении вопросов секса, в том числе «наедине с собой», проходит красной нитью. От романтических мечтаний до записей эротических снов или опасений призванных прямо со школьной скамьи девственников, что им так и не придется познать женщину. Потому что убьют раньше.

С поразительной силой эта жажда любви перед лицом смерти выражена в стихотворении 18-летнего Николая Панченко, датированном 1942 годом:

Перейдем, впрочем, от стихов к суровой прозе.

Женщины-военнослужащие в армии подвергались «сексуальной эксплуатации». Их нередко принуждали к сожительству офицеры. Строптивых могли отправить на передовую с высокими шансами быть убитыми или искалеченными. Артиллерист Исаак Кобылянский вспоминал единственную девушку в своем полку, которая «принципиально отказалась от множества предложений, не поддалась принуждению, не испугалась угроз». Это была медсестра, совсем юная ростовчанка Оля Мартынова. В результате ее направили в стрелковый батальон медсестрой санитарного взвода. Через полгода она была убита наповал осколком снаряда. Бывали и менее трагические, хотя и неприятные последствия неуступчивости. Санинструктор Татьяна Казнова перевыполнила все нормы по выносу раненых с поля боя, положенные для награждения орденом, «но никакого ордена не получила, потому что не наградила непосредственного начальника своим вниманием». Встречались такие неуступчивые и принципиальные редко и, как правило, такие случаи ветераны отмечали в своих воспоминаниях. Виктор Залгаллер вспоминал о телефонистке Алевтине Барановой, которая «с поразительным упорством отстаивала достоинство всех женщин». Сержант Борис Комский после знакомства с военным цензором Катей Федоровой убедился, что есть «чистые души, но обстановка, окружающие, абсолютно все стараются загрязнить их, и на общем фоне они не видны». «Я снова верю в чистоту девушки, — записал Комский в дневнике, — хоть знаю, что таких, как Катя, не больше одной на тысячу».

Вообще же идеализм девушек, пошедших добровольно на фронт, рассеивался быстро. Как писал в своих жестких воспоминаниях Никулин, в штабе армии, где он служил, «лишали иллюзий комсомолок, добровольно пришедших на фронт „для борьбы с фашистскими извергами“, пили коньяк, вкусно ели…»

Лейтенант Виталий Стекольщиков, узнав, что его девушка ушла в армию, писал ее отцу 25 августа 1943 года:

Что заставило Аню сделать этот шаг, мне пока остается неизвестным, но если это было сделано ею добровольно, то не знаю как ваше мнение, а я был против этого и останусь при таком мнении. Я уже насмотрелся, нагляделся и убедился. Есть и у нас такие же, как она, и я ни одной не желал бы очутиться на их месте.