Иван Артемьев - В эфире партизаны

Здесь будет не лишне сделать одно пояснение: большинство коротковолновых радиостанций, эксплуатировавшихся в Великую Отечественную войну, имели диапазон частот 12 000–2500 килогерц, общая ширина его составляла 9500 килогерц; разделив ее на 25 килогерц, занятых каждой фиксированной волной, получим 380 таких волн. Вполне понятно, что для огромного числа радиостанций, действовавших в военные годы, такого количества рабочих волн было недостаточно. Поэтому на каждой фиксированной волне одновременно работало по нескольку десятков станций. Последнее приводило к образованию сильных взаимных помех.

Нехватка частот вынудила связистов Вооруженных Сил каждую фиксированную волну делить на половинки: вместо 25 она стала занимать 12,5 килогерца. Делали это, не считаясь с тем, что фактически все коротковолновые радиостанции того времени, за исключением «РАТ», при работе без кварца из-за «гуляния» волны уже занимали в эфире полосу частот 25 килогерц и больше. Измерения, проведенные нашим пунктом радиоконтроля, показали, что, работая, например, на частоте 5 мегагерц (60 метров) без кварца, радиостанция «РАТ» занимала в эфире 13,2, «РБ» — 30 килогерц. Рация «РСБ-бис» занимала 48 килогерц, то есть почти две вместо одной фиксированной волны.

Поэтому вряд ли правы авторы некоторых радиотехнических трудов, утверждающие, что разделение фиксированных волн на половинки не только вдвое увеличило количество фиксированных волн, но и помогло более эффективно использовать радиостанции. В действительности же это отнюдь не уменьшило взаимные помехи, а значительно увеличило их, так как большинство радиостанций в то время работало без кварца. Так, во всяком случае, показывает опыт партизан — наши рации являлись менее совершенными, чем применявшиеся в Вооруженных Силах.

Теснота эфира, плотность насыщения радиотехническими средствами коротковолнового диапазона остро ставили проблему выбора рабочих частот вообще, а перед нашими «владельцами» маломощной аппаратуры в особенности.

Практика неопровержимо убеждала, что правильно выбранные частоты даже при работе на радиостанциях малой мощности дают лучший эффект, чем использование мощных станций при неверно выбранных частотах.

Сложность подбора рабочих волн во многом объяснялась тем, что у нас. в Советском Союзе, в период Великой Отечественной войны не было такого государственного органа, который бы занимался планированием и распределением радиочастот, обеспечивал бы наиболее целесообразное их использование в интересах войск и народного хозяйства. Поэтому все «потребители» радиочастот, в том числе и связисты партизанского движения, выбирали их самостоятельно, по собственному усмотрению. Никто не считался с тем, свободны они или заняты. Международный союз электросвязи, занимавшийся регулированием распределения радиочастот между государствами, в который входил и Советский Союз, во время войны не мог выполнять свои функции.

При организации радиосвязей с отрядами и соединениями республиканские и областные штабы для выбора частот старались использовать все имевшиеся в то время радиопрогнозы, тщательно сравнивали их с данными о прохождении волн на линиях Народного комиссариата связи и других организаций и ведомств. Затем, прослушивая эфир, все это проверяли сами, убеждались, не совпадают ли выбранные волны с частотами мощных вещательных или связных радиостанций.

Так скрупулезно и тщательно подбирались рабочие частоты для каждой партизанской радиостанции. К тому же для нее определялись и две-три запасные волны — в целях маневрирования при возникновении в эфире очень сильных помех.

Работа была очень напряженной. Нам требовалось все больше радиолиний. Если на 1 декабря 1942 года их имелось 145, то на 1 января 1943 года только в неприятельском тылу работало 147 радиостанций, спустя еще семь месяцев — уже 439, а к концу 1943 года радиосвязь со своими штабами поддерживали все соединения и отдельные отряды.

Не меньшего труда требовала разработка программ. Радиосвязь в партизанском движении была организована только по направлениям и работала по сеансам. Каждый корреспондент выходил в эфир в определенное время, в течение суток имел по одному, а то и по нескольку сеансов. При необходимости передать срочные или особо важные сообщения, когда промедление чревато какой-либо опасностью, всем радистам давалось право начинать сеанс в любой час по так называемому слежечному графику или на аварийных волнах.

В каждой программе, проверенной специалистами и утвержденной лично начальником отдела связи соответствующего штаба, указывались: номер корреспондента, фамилии радистов или их псевдонимы, тип радиостанции, позывные, основные и запасные волны корреспондента и узла, время основных сеансов, порядок перехода на запасные волны и осуществления внеочередных вызовов.

Радист, вполне понятно, знал свою программу, что называется, назубок, как таблицу умножения. Тем более что далеко не всякий мог иметь при себе сам документ. Это зависело от условий, в которых действовал отряд. Многим нашим товарищам приходилось предусмотрительно уничтожать свои программы накануне отправки во вражеский тыл. Вторые же экземпляры хранились в отделах связи, как важные документы.

Радиоузлы штабов партизанского движения связывались с соединениями и отрядами преимущественно в дневное время. Ночью, вследствие особых условий прохождения волн, появляется значительно больше помех, и работать на маломощных станциях становится исключительно трудно. К тому же радистам, находящимся в отрядах, надо было и отдыхать.

В летние месяцы сеансы проводились приблизительно с трех-четырех до двадцати одного-двадцати двух часов. Зимой — с восьми до восемнадцати. Причем к семнадцати часам корреспондентов приходилось переводить уже на более длинные волны. Обычно же они работали в диапазоне от 40 до 100 метров.

Количество одновременных связей зависело как от технического оснащения узлов, так и от штатной численности радистов-операторов. Радиоузлы Центрального, Украинского и Белорусского штабов были способны одновременно работать с семью — десятью корреспондентами. Связь с отрядами осуществлялась симплексом, то есть радиоузлы и корреспонденты работали поочередно — один передает, другой принимает, потом роли их меняются. Между радиоузлами — полудуплексом или дуплексом: обе станции одновременно работали и на прием, и на передачу; запросы и повторения производились немедленно. При нарушении двусторонней связи, например, при выходе из строя передатчика у корреспондента, чтобы не задерживать срочные радиограммы, их иногда передавали и без согласия на прием. В таких, правда редких, случаях квитанция на принятые радиограммы давалась позднее — после устранения неполадок в радиостанции.