Георгий Ковтунов - Всей мощью огня

Кстати, реку с ходу преодолели и наши соседи — 51-я и 71-я гвардейские стрелковые дивизии. Им также удалось захватить плацдармы на левой стороне реки, на которые ночью переправились основные силы. Так что за фланги мы могли не беспокоиться.

Вечером 25 июня мы получили радостное известие: южнее нас войска 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта соединились с войсками 39-й армии 3-го Белорусского фронта, обходившими Витебск с другой стороны. Таким образом, кольцо окружения вокруг этой весьма крупной немецко-фашистской группировки (пять дивизий 3-й танковой армии) замкнулось. Она была рассечена на две части. Противник, конечно же, делал отчаянные попытки прорваться, но они не приносили успеха.

Как только нам стало известно, что Витебск блокирован, в полку сразу же стали поговаривать о том, что теперь-то уж нас непременно повернут к городу.

— Будем фрицам второй Сталинград учинять! — говорили артиллеристы. — Это по нашей части. Как-никак, а опыт у нас в таких делах есть, не забыли еще.

Однако вопреки ожиданиям нас не повернули на восток, мы продолжали наступать на запад, точнее, даже на северо-запад. Иными словами, если на первом этапе мы обходили Витебск, то теперь, если прикинуть по карте, получалось, что речь идет об охвате Полоцка.

Кое-кто в полку недоумевал: дескать, как же можно идти дальше, не покончив с гитлеровскими соединениями, остававшимися в нашем тылу? Ведь это рискованно. И наверное, для таких сомнений были определенные основания, если смотреть, как говорится, с нашей колокольни. Ведь в ту пору мы и предполагать не могли, что для уничтожения окруженных группировок выделены немалые силы, что освобождение Витебска — это лишь фрагмент, пусть даже немаловажный, в грандиозной Белорусской операции, которая задумана и осуществляется Верховным Главнокомандованием.

Были у нас, что скрывать, разговоры и другого плана. Некоторые недоумевали, почему дивизия, а следовательно, и наш 138-й гвардейский Краснознаменный артиллерийский полк до сих пор не принимали непосредственного участия в освобождении какого-нибудь крупного населенного пункта. Действительно, давайте вспомним, после Сталинграда мы в основном что-то обходили, кого-то отрезали. Вели, например, ожесточенные бои западнее Белгорода, которые, несомненно, способствовали его быстрейшему освобождению, а в город вошли другие. Успешно продвигались в сторону Полтавы и вдруг были переброшены совсем в иное место. Не знаю, почему так получалось, но факт оставался фактом: наш трудный путь, образно говоря, пролегал в стороне от крупных, известных всем городов.

А в Красной Армии между тем все большее число частей и соединений получали почетные наименования, свидетельствовавшие о том, что их личный состав проявил мужество и героизм при освобождении такого-то города. И, положа руку на сердце, чисто по-человечески очень хотелось, чтобы и наш полк включал в свое название какой-нибудь подобный титул кроме уже существовавших «гвардейский» и «Краснознаменный». Мы же в соответствии с приказом вновь поворачивали явно в сторону.

26 июня советские войска штурмом овладели сильным узлом обороны гитлеровцев городом Витебск. А буквально через день мы с радостью узнали о том, что среди соединений и частей, удостоенных высокого почетного наименования Витебских, наряду с 51, 71, 90-й гвардейскими стрелковыми дивизиями есть и наша 67-я гвардейская стрелковая дивизия, есть и наш 138-й гвардейский Краснознаменный артиллерийский полк. Значит, и мы, активно участвуя в боях с гитлеровцами, внесли свой вклад в освобождение Витебска, способствовали окружению в этом районе вражеской группировки.

Во время прорыва обороны и в боях на Западной Двине наш полк уничтожил до 600 солдат и офицеров противника, 46 автомашин с военными грузами и живой силой, 14 артиллерийских и минометных батарей, 31 пулемет, 51 повозку с боеприпасами, разрушил 28 дзотов и 24 наблюдательных пункта. Кроме того, полком было подбито и сожжено 8 танков, 4 «фердинанда», отбито 13 яростных контратак. Этим можно было по праву гордиться.

В Витебске, судя по рассказам очевидцев, еще горели здания. А перед войсками нашей армии уже стояла другая задача: правофланговыми соединениями обойти Полоцк с юго-запада, а основными силами наступать на запад. Мы уверенно продвигались в заданном направлении. Однако это вовсе не означало, что гитлеровцы в панике бежали. Напротив, на каждом, хотя бы относительно удобном для обороны, рубеже они старались оказать сопротивление, ожесточенно контратаковали при первой, малейшей к тому возможности.

И все же чувствовалось, что в стане врага царит атмосфера какой-то растерянности. Видимо, внезапность наших ударов, их мощь оказали на фашистов немалое психологическое воздействие. Полуразгромленные подразделения и даже части разбредались по лесам, которыми изобилуют эти районы Белоруссии. Некоторые солдаты и даже офицеры, оказавшись отрезанными от своих, помышляли лишь об одном: выбрать наиболее благоприятный момент для того, чтобы сдаться в плен. Но случалось и по-другому: собравшись в крупные группы, имевшие иногда танки и артиллерию, гитлеровцы предпринимали отчаянные попытки пробиться на запад. Причем эти группы неожиданно могли появиться на флангах наших войск, в сравнительно глубоком тылу. В такой обстановке от каждого из нас требовались величайшая осмотрительность, бдительность, находчивость, а порой и решительность.

Помню, в последних числах июня произошел такой случай. Мы только что отбили у фашистов небольшой населенный пункт, название которого, к сожалению, не сохранилось в памяти. Немного передохнули, собирались уже двигаться дальше. Но в этот момент поступило донесение от разведчиков. Километрах в трех-четырех гитлеровцы накапливают силы для очередной контратаки. Отражать ее было наиболее целесообразно именно здесь, о занимаемых сейчас позиций.

Начали спешно готовиться к обороне. И в этот момент к штабной машине, стоявшей на восточной окраине села, подлетел мотоцикл. Из коляски выскочил пропыленный сержант-артснабженец.

— Товарищ подполковник, — взволнованно начал докладывать он, — наша колонна с боеприпасами у реки застряла. Пробка там образовалась. Я просил-просил начальника переправы пропустить нас без очереди, а он. и слушать не желает. Все, говорит, нынче торопятся…

Мы переглянулись с К. Л. Иевлевым-Старком. Снарядов в полку оставалось менее одного боекомплекта. А тут еще фашисты вот-вот полезут. Надо было что-то срочно предпринимать. Но что?

Кирилл Леонидович решительно шагнул к мотоциклу:

— Давайте я быстренько туда подскочу. Надеюсь, что мне начальник переправы пойдет навстречу.

— А кто будет данные готовить? — остановил я его. — Через час-другой бой начнется, а начальника штаба нет. Так дело не пойдет.