Михаил Литвяк - Породненные броней

Взятие рейхстага возлагалось на части 79-го стрелкового корпуса 3-й ударной армии. Пехотинцы, взаимодействуя с воинами других родов войск (сюда были подтянуты артиллерия, танки, самоходно-артиллерийские установки), упорно продвигались вперед. Часть орудий и минометов, в том числе и реактивные, были подняты на верхние этажи зданий, прилегающих к рейхстагу, чтобы оказать эффективную помощь наступающей пехоте.

За рейхстаг шла ожесточенная борьба. В то же время не прекращались боевые действия по разгрому берлинской группировки и на других участках. Преодолевая ожесточенное сопротивление врага, наша армия успешно форсировала на левом фланге Ландвер-канал и завязала бой на рубеже станции Весткройц, севернее вокзала Шарлоттенбург, северо-западнее станции Тиргартен. Стремительному продвижению танкистов способствовало то обстоятельство, что у Ландвер-канала части 12-го танкового корпуса с ходу овладели исправным мостом, который не успел взорвать противник.

В результате сложившейся обстановки несколько ослабленным оказался правый фланг армии, над которым нависла группировка гитлеровцев в Вестенде. Для усиления 219-й танковой бригады, наступавшей на этом участке, были направлены мотоциклисты под командованием майора Г. В. Дикуна. В оперативное подчинение генерала С. И. Богданова перешла 1-я Варшавская пехотная дивизия имени Т. Костюшко (командир генерал-майор В. М. Бевзюк).

2-я гвардейская танковая вела ожесточенные бои в юго-восточной части Шарлоттенбурга и в западной части Тиргартена и овладела районом спортивной площадки у железной дороги западнее ипподрома. Одновременно к юго-западной части Тиргартена в район южнее зоологического сада выдвигались части 8-й гвардейской армии. Таким образом, горловина между группировками противника, зажатыми в районах Тиргартена и Халензее, составляла уже несколько сот метров и постепенно сужалась.

Советские войска усиливали натиск по врагу. Немало подвигов совершили воины нашей армии.

…Уже три ранения получил рядовой Пивин. Но отважный воин не покинул поле боя. (Кстати, замечу, что в эти дни в медсанбатах оставались лишь только те, кто не мог ходить. Остальные правдами и неправдами возвращались в свои части, чтобы принять участие в окончательном штурме вражеской столицы.) Рядовой Пивин одним из первых достиг аллеи Победы. И здесь был ранен в четвертый раз. Превозмогая боль, гвардеец поднял вверх окровавленную руку и крикнул:

— Вперед, товарищи! Даешь Берлин! Вперед, гвардейцы!

И бойцы, воодушевленные подвигом товарища, пренебрегая опасностью, шли вперед.

…В ночь на 1 мая мы получили радостное сообщение: взят рейхстаг, над рейхстагом — Красное Знамя! Не было предела нашему ликованию. Тотчас по всем каналам решили известить об этом войска армии, которые, наступая в кварталах Шарлоттенбурга и в Тиргартене, делали последние шаги к победе.

Вот что пишет о последнем бое в Берлине командир танкового орудия старший сержант В. Мищенко:

«…Бой, словно морской прибой, то утихал, то вспыхивал с новой яростью и ожесточением. Высокие скелеты разрушенных зданий были освещены заревом пожаров. Глухо рвались снаряды, с воем проносились мины.

Впереди лежал Тиргартен. Сюда стремились наши танки. Но перед парком раскинулись кварталы улиц и их надо было взять. В момент, когда стрельба особенно усилилась, механик-водитель Игнатий Кирсанов обратился к своим товарищам:

— Берлин сегодня возьмем! Чует мое сердце, что возьмем!

…Я заметил, как из одного окна посыпался целый сноп светящихся точек. Это вражеский пулеметчик начал обстреливать наших автоматчиков, пересекавших улицу. Я крикнул Кирсанову:

— Давай танк метров на шесть вперед, под сломанное дерево!

Кирсанов быстро включил мотор, и через несколько секунд мы были у дерева, откуда удобнее всего было уничтожить огневую точку противника.

Так с боями мы продвинулись за ночь квартала на четыре. На востоке начали пробиваться бледные полоски света. Впереди темнели аллеи Тиргартена. Наш танк готовился преодолеть последние метры. В это время была принята короткая радиограмма: «Немцы капитулируют, прекратить огонь». Когда об этом сообщили экипажу, наступило молчание. Каждый из нас думал о своем. Первым заговорил Кирсанов.

— Вот и пришли к последнему рубежу, — сказал он. — Быть может, закончили последний бой. Даже как-то не верится.

Кирсанов говорил быстро. Скупой обычно на слова, он тогда, казалось, хотел сказать все, о чем ни разу прежде не говорил. Мы узнали, что Игнатий на фронте с 1944 года, что воевать пошел добровольно. Раньше работал вагонным мастером. Долго не отпускали его, бронь имел. Но он ходил в военкомат и все настойчивее требовал, пока не добился своего. Сказал он еще, что дома у него жена и дочь, что он любит их и мечтает скорее увидеть.

— Я пошел на фронт, чтобы моя дочь была счастлива. За счастье ее, за счастье ее подруг я сражался с фашистами…

Мы знали Кирсанова как умелого и смелого воина. Помню, как в первый день наступления на Берлин наша колонна попала под бомбежку. В пяти метрах от танка разорвалась бомба. Осколками порвало гусеницу. Мы выскочили из боевой машины. Бомбежка еще продолжалась. А Кирсанов спокойно делал свою работу, как будто он находился не на поле боя, а в мастерской в глубоком тылу. За несколько минут поврежденный трак был заменен.

Мы считали Кирсанова сухим человеком. И только в последнюю боевую ночь в Берлине по-настоящему поняли, какой это человек большой души и сильных чувств».

Напряженные бои шли всю ночь на 2 мая. Фашистские войска, зажатые в районе Тиргартена, попытались вырваться из окружения. Вражеские танки нанесли удар на стыке 12-го и подошедшего сюда 9-го тачнковых корпусов. Однако героические действия танкистов и артиллеристов батарей, которыми командовали М. Д. Анисимов и М. И. Помпе, сорвали эти попытки. Наши воины продолжали наносить удары по врагу.

Решительным наступлением был наголову разгромлен один из крупнейших гарнизонов в Тиргартене. Первыми прорвались к центру парка автоматчики 3-го батальона 33-й мотострелковой бригады рядовые Василий Коцарь и Михаил Герасимов. Над расположенным в центре парка памятником «Колонна победы» они водрузили Красное Знамя.

Никогда не забыть волнующих встреч с воинами 1-й и 3-й танковых и 28-й армий, наступавших с юга. Солдаты и офицеры бросались друг другу в объятия. Победа! Победа! Мы салютовали из всех видов оружия, поздравляли друг друга, переполненные счастьем. А рядом с поднятыми руками брели грязные, заросшие щетиной гитлеровцы, мечтавшие покорить мир. Сейчас они послушно выполняли команды наших бойцов, то и дело повторяя: «Гитлер капут! Гитлер капут!»