Ярослав Голованов - Заметки вашего современника. Том 2. 1970–1980

Конечно, творчество дело тонкое, но всё это мне как-то не понравилось. Что-то в этом болезненное, шаманское. Истинные гении как раз на гениев не должны быть похожи. Как Эйнштейн. Но он всё-таки гений…

Через несколько лет мне рассказали смешной случай. С. Т. Рихтер приехал на гастроли в Улан-Батор. Давал концерт в лучшем зале монгольской столицы. Во время концерта зал несколько раз взрывался аплодисментами, причём в местах абсолютно для аплодисментов не предназначенных, просто в середине музыкальных фраз. В антракте Рихтер был взбешён сверх всякой меры, кричал: «Идиоты! Обезьяны!..» Наш посол пришёл его успокаивать, объяснил ему:

— Святослав Теофилович, вы уж простите их, тёмный ведь народ… Знаете, когда они аплодируют? Когда вы над клавишами руки скрещиваете, когда правой рукой берёте аккорд, который, по их разумению, сподручнее было бы взять левой рукой, понимаете? Они считают, что это верх виртуозности, недосягаемая вершина фортепьянной техники…

Вся эта книжка рассказывает только о подготовке и проведении экспериментального советско-американского космического полета по программе «Аполлон» — «Союз» — ЭПАС.

В Звёздном городке представление экипажей. Первый наш экипаж: тёртый Алексей Леонов и Валера Кубасов, на счёту которого один, правда не совсем удачный полет. Почему Кубасов — не знаю. Американцы сформировали тоже довольно странный основной экипаж. Командир — Том Стаффорд, с которым мы встречались в Хьюстоне, бесспорно ас. Трижды летал в космос: два раза на кораблях «Джемини», один раз на «Аполлоне». Вэнса Бранда и Дональда Слейтона знаю только по справком, они вообще не летали. Правда, у Бранда длинный список наземных тренировок. Он готовился к полету на «Аполло» (8,13 и 15-я экспедиции) и в составе двух экипажей на «Скайлэбе». Но ведь всё-таки наземка, это не реальный полёт. Слейтон из первой группы (у нас бы её назвали «гагаринской»), набранной ещё в апреле 1959 г. У нас в первой группе было 20 человек, у американцев — 7. Он — участник войны. Старше его в космос никто не летал. Это его последний шанс.

Дональд Слейтон после ЭПАС в космос не летал. Умер в 1993 г. на 70-м году жизни.

Первый визит американцев в СССР. Они выглядели несколько растерянными, всё время оглядывались, удивленно рассматривали наших ребят и нас, журналистов. Особенно это относится к Бину [249] Бин Алан — американский астронавт. В ноябре 1969 г. высаживался на Луне, в июле — сентябре 1973 г. был командиром 2-го экипажа орбитальной станции «Скайлэб». и Эвансу [250] Эванс Рональд (1933–1990) — американский астронавт. В декабре 1972 г. 76 раз облетел вокруг Луны. . Красивый седой Сернан [251] Сернан Юджин — американский астронавт. В июне 1966 г. летал но корабле «Джемини», в мае 1969 г. летал вокруг Луны, а в декабре 1972 г. высаживался на Луну. похож на грустного влюблённого. Непроницаемый Стаффорд. У Слейтона прекрасное лицо, очень мужское, сильное, словно вырезанное из твердого дерева. Бранд выглядит туповатым. Лусма [252] Лусма Джек — американский астронавт. В июле — сентябре 1973 г. летал на «Скайлэбе», а в марте 1982 г. — на «Шаттле». похож на спортсмена. Из наших более других понравился мне Саша Иванченков [253] Иванченков Александр Сергеевич — лётчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза. После дублирования советского экипажа ЭПАС летал на кораблях «Союз-29», «Союз-31», «Союз-Т-6», жил на орбитальных станциях «Салют-6» и «Салют-7». . У него умные глаза и хорошее лицо. Романенко [254] Романенко Юрий Викторович — лётчик-космонавт СССР, дважды Герой Советского Союза. После ЭПАС летал на кораблях «Союз-26», «Союз-27», «Союз-38», жил на станции «Салют-6». слишком жизнерадостен, чтобы быть интересным. Об остальных новичках пока ничего сказать не могу. Кубасов, как мне показалось, накануне «надругался над собой». У него были пронзительно красные губы и легкий туман в глазах. Леонов «весь из себя бдительный», впечатление что он ежесекундно ожидает какого-то нападения.

20.11.73

На комплексном тренажёре в Звёздном космонавт не ощущает только перегрузок и невесомости. Всё остальное можно сымитировать, даже рев носителя и шум двигателя мягкой посадки на спуске. Критерий оценки работы космонавта — время, которое он затратил на устранение нештатной ситуации. Эту ситуацию в любое время инструктор может ввести в программу полёта. Иными словами, насколько быстро ты соображаешь, когда надо что-то делать, и насколько убежден, что делать надо именно это и ни что другое. Все американцы посидели в нашем тренажёре.

29.11.73

Американские астронавты в Москве: Джек Лусма, Рональд Эванс, Алан Бин, Венс Бранд, Дональд Слейтон, Юджин Сернан.

Лусме очень понравились наши зелёные щи в тюбике. На выбор: борщ, харчо, куриное мясо с черносливом, язык говяжий, ветчина, телятина, российский сыр.

Бабушка космонавта Романенко была участницей первого Всероссийского съезда учителей. Юра [255] Ю. В. Романенко. говорил, что как ни проклинают лётчики-инструкторы свою работу, а в тайне они любят её. Техника пилотирования у инструктора выше, чем даже у опытного боевого лётчика. Предложил Юре летать на «новой технике» Герман Титов, который приехал к ним в часть отбирать кандидатов. (Там же Титов нашёл и ещё одного кандидата в космонавты — Бориса Дмитриевича Андреева.) У Романенко уже 800 ч занятий английским языком. У всех американцев налёт на самолётах более 7 тыс. ч. (К моменту поступления в отряд космонавтов у Гагарина было 230 ч.) Юре больше других понравился Сернан. Об американцах он говорит: «Любят возиться в садике. Хобби: охота, водные лыжи. Всегда что-то строят. Читают мало. Песен не знают, даже песни из своего «лав стори» не знают. В технике разбираются хорошо. При подготовке у них нет экзаменов и зачётов. Когда инструктор говорит, что экипаж готов, тогда он и готов».

Иванченков: «Думать о профессии космонавта мне казалось нескромным…»

Владимир Джанибеков: «Когда меня зачислили в космонавты, я несказанно обрадовался. Пошёл в лес и гулял там часа два или три… Невероятная ответственность перед страной, перед народом… Подумать только, что миллионы молодых людей мечтают очутиться на нашем месте. Я ощущаю свою ответственность и перед ними. С 11 лет, когда я поступил в Суворовское училище в Ташкенте, до сей поры государство обо мне заботилось, обувало, одевало, воспитывало и учило. Я перед ним в долгу. Дай Бог годам к 80 этот долг вернуть…»