Виктор Володин - Неоконченный маршрут. Воспоминания о Колыме 30-40-х годов

В первый раз начальство явилось к нам в образе X. И. Калугина, сопровождаемого в качестве рабочего сыном главного геолога Борисом Аникеевым, которому было тогда 15 лет, и он еще учился в десятилетке. Через десять лет Борис, окончив среднюю школу в Усть-Омчуге и затем Ленинградский горный институт, выполняя полевые работы в районе порогов, утонул в Индигирке.

По счастливому стечению обстоятельств X. И. Калугин подплыл к нашей стоянке на берегу Колымы, как раз когда я подошел туда. Для X. И. Калугина это была удача, потому что если бы я не подошел, то ему пришлось бы потерять дня три, пока нашли бы меня и я подошел к берегу.

Во второй раз, уже в середине сентября к нашей стоянке на берегу Колымы в устье Оротукской протоки подплыла и причалила лодка, в которой были тот же X. И. Калугин, главный геолог Николай Петрович Аникеев, старший инженер геолого-поискового отдела ГРУДС Виктор Тихонович Матвеенко и рабочий Фуре.

Я в это время уже закончил свои маршруты и занимался полевой камеральной обработкой материалов, корректировал свою полевую геологическую карту и полевую геоморфологическую карту.

Техника Лепихина с рабочим Карпенко незадолго до этого я еще с предыдущей стоянки отправил в маршрут через весь район работ, чтобы он составил разрез вкрест простирания осадочных толщ по коренным обнажениям в берегах рек.

Естественно, что я подумал, когда они подъехали, что мне сделают замечание в связи с тем, что мы находимся уже за пределами своего района, так как закончили полевые работы и в то же время не возвращаемся в Усть-Омчуг. Единственное оправдание у меня было в том, что я ожидаю возвращения Лепихина и Карпенко из последнего маршрута. Но никаких оправданий с моей стороны не потребовалось, так как Аникеев сразу же сказал, что мы должны здесь дождаться выхода к берегу партии С. С. Герасименко и принять на свой кунгас все их снаряжение, инструмент, коллекции и все другие тяжести для доставки их на кунгасе на устье Теньки. Люди же вместе с лошадьми пойдут пешком.

Но все это, как и другие разговоры и пешая экскурсия на базу С. С. Герасименко, в которой принял участие и я, происходило немного после. А в то ясное прохладное осеннее утро, когда подошла лодка с инспекторами, мы только что успели закончить завтрак. Предложили и им подкрепиться с дороги, и они не отказались. Через 10 минут, работая вилкой и расправляясь с омлетом из яичного порошка, Аникеев шутя сказал: «Партия хорошая, материалы отличные». Он, конечно, шутил, будучи просто в благодушном настроении. Материалов же тогда они еще не видели. Но материалы у нас тогда действительно были хорошие. Слабо было только в отношении полезных ископаемых. Были слабые признаки россыпной золотоносности, но промышленных месторождений не было.

В. Т. Матвеенко рассказал мне тогда печальные новости. Во-первых, подробности трагической гибели А. А. Аврамова, произошедшей осенью прошлого года, и о гибели П. Н. Спиридонова, тоже трагической, произошедшей уже в этом году совсем недавно. Оба погибли преждевременно в расцвете жизненных сил.

Александр Алексеевич Аврамов был знаком мне уже 7 лет. Два года перед войной он работал начальникам полевых партий в нашем управлении, которое тогда только организовалось. Перед самой войной он отправился в отпуск как раз тогда, когда собирался в отпуск и я.

Но я, тогда уже сдав отчет и собравшись ехать, немного задержался из-за того, что мне необходимо было подождать брата, который сдавал тогда свои дела старшего геолога рудника «Бутугычаг» новому геологу Хамицаеву, чтобы ехать вместе с ним, с его женой Лилей и их дочкой, полуторалетней Нэлькой. Поэтому я предполагал уехать вторым рейсом теплохода «Феликс Дзержинский», а А. А. Аврамов со своей женой Вандой Адамировной и двухлетним сыном успел первым рейсом того же корабля отплыть на «материк». Поэтому они уже катили по необъятным просторам Сибири, когда грянула война. Они сначала продолжали катить, направляясь в Ленинград, но через день в Новосибирске он вынужден был остановиться. Дальше не пускали.

Здесь он совершил опрометчивый поступок. Вместо того, чтобы сразу же повернуть оглобли и ехать обратно на свою родную уже Колыму, он стал устраиваться в Новосибирске. Купил дом и поторопился устроиться на работу в местную геологическую организацию. Проведя так совсем недолго времени, он стал раздумывать над тем, зачем же он не вернулся сразу же на Колыму, ведь там же и денег платили больше в два раза со 100-процентной надбавкой, и работа была привычнее и интереснее. И пошел он тогда в местное представительство Дальстроя на консультацию, и там ему сказали, что его процентные надбавки не пропадут, если он немедленно вернется на Колыму.

Думая, что представители Дальстроя, то есть работники НКВД, знают свое дело и не лгут, он поверил их заверениям и поехал. И только добравшись до Магадана, он узнал, что его намеренно или не намеренно, но во всяком случае бессовестно обманули. Надбавки с него сняли, потому что он оформился на работу в другую организацию в Новосибирске и немного там поработал.

Так он еще больше осложнил свою жизнь. Жену с сыном он оставил в Новосибирске, сам оказался в Магадане, и теперь его уже никак не отпускали из Магадана опять в Новосибирск. И он продолжал хлопотать об этом почти до конца войны, до самой своей смерти.

Осенью 1944 года он, возвращаясь с полевых работ, шел с другими работниками своей полевой партии по берегу реки. Идти было плохо. Тропы не было. Берег был крутой, кочковатый, труднопроходимый. И он решил пойти по молодому гладкому льду, расстилавшемуся у берега. Но это было роковым решением. Едва он прыгнул на лед с берега, как моментально исчез с глаз шедших за ним следом работников партии, провалился сквозь тонкий лед, проломленный ударом, и был моментально затянут быстрым течением под лед. Люди, которые были рядом, никакой помощи ему оказать не сумели и не успели.

А Петр Николаевич Спиридонов, работавший раньше тоже начальником партии, потом в 1943 и в начале 1944 года старшим инженером геолого-поискового отдела в нашем управлении, а позднее на той же должности в ГРУДС, был в инспекционной поездке в одной из полевых партий, находившейся в дальней тайге. Недалеко от базы этой партии было небольшое озеро, на которое садились гидросамолеты. На гидроплане прилетел и Петр Николаевич. Он отправлялся обратно, и самолет, едва оторвавшись после разбега от водного зеркала, стал вдруг падать из-за того, что у него заглох мотор. Летчик крикнул пассажирам: «Бегите назад, в хвост!». Все побежали, а Спиридонов этого сделать не успел, так как ему что-то помешало. Он остался на месте и во время удара о деревья леса на берегу был убит сорвавшимся с места бензобаком.