Борис Шерман - Барановичcкое гетто. Колдычевский лагерь смерти

«Созданные лагеря имели незначительное количество помещений летнего типа без печей и нар, вмещавших 30–40 % находящихся заключенных. Территории лагерей ограждались несколькими рядами колючей проволоки, устанавливалась усиленная охрана с использованием дзотов, прожекторов, специально выдрессированных собак и даже вкопанных в землю танков. Общение с внешним миром заключенным запрещалось, а также не разрешались передачи продуктов. За попытки получить что-либо из продуктов или одежды заключенные расстреливались.

В лагере гитлеровцы установили голодный режим при непосильном изнуряющем труде, что неизбежно вызывало массовые эпидемии инфекционных заболеваний (сыпной тиф, дизентерия). Во всех лагерях медпомощь заключенным не только не оказывалась, а наоборот, создавались условия для еще большего распространения болезней и увеличения смертности». (Сборник документов «Зверства немецко-фашистских оккупантов в Белоруссии в 1941-44 г.», Мн.: Беларусь. 1965.стр. 261)

Все заключенные лагеря носили опознавательные знаки на одежде: на спине, груди, а мужчины, кроме того, на правой стороне брюк. Число светлых полосок на черном 10-сантиметровом квадрате тряпки определялось опасностью для оккупантов. В первую очередь увозились на расстрелы те, у кого три полоски. Евреи носили по две желтые полоски спереди и сзади одежды 80 на 20 мм. Другие носили красный круг с черной точкой — партизан. Круг с черной обводкой — опасный партизан, черный круг — террорист.

Спали узники на нарах в 3–4 этажа, без всякой постели на тонком слое соломы. В любое время года все помещения (стайни, гумна, бараки) только изредка протапливались, но их невозможно было отопить. Три раза в день кормили заключенных похлебкой — «баландой» — заваренная в воде ржаная мука. То, что называлось хлебом, выдавали по 150 г на человека, а позже в 1944 г. по 140 г. Иногда «баланда» заваривалась ботвиньей, полынью, крапивой, а иногда в ней узники находили кусочки картофеля и ниточки лошадиного мяса. Узники мыловаренного цеха с риском для жизни передавали на кухню куски мяса убитых лошадей. И это был уже праздничный обед.

Узники работали по 10–12 часов в сутки в сапожном, столярном, портняжном, кожевенном, бондарном, мыловаренном, кирпичном цехах. Устанавливались трудновыполнимые нормы. Например, мужчина должен был выкопать и вынести за день 1550 плиточек торфа, а женщина — 1150. Невыполнение нормы влекло избиение дубинками.

В кожевенном цехе, — рассказывал бывший узник 2-х лагерей (Барановичское гетто, Колдычевский лагерь), партизанский разведчик Родкоп Семен Натанович — травили крыс, снимали с них шкурки и из этого изготавливали жилеты коменданту лагеря Иерну, начальнику СД Мерлингу и др. Жир крыс использовался для изготовления мыла.

В лагере была построена 2-этажная кирпичная тюрьма. В ее мрачных и сырых казематах толпились советские патриоты. На 1-ом этаже тюрьмы была сырость, а иногда просачивалась вода. Одна из комнат тюрьмы была отделена от других глухими каменными стенами, и ход в нее был только из подземелья для нескольких человек. Там хранились награбленные ценности и секретные документы.

«Немецко-фашистские захватчики в лагере Колдычево создали камеру пыток. Она находилась в здании управления лагеря. Гитлеровцы заключенным концлагеря прокалывали иголками языки, подвешивали, растягивали мышцы и натравливали на них специально выдрессированных собак». (Акт от 1 января 1945 года, тот же сборник, стр. 263.)

Поэт Сергей Михайлович Новик (Пяюн) вспоминает, что его знакомство с Колдычевским лагерем началось с комнаты пыток, где висело множество различных дубинок, как колбаса в мясной лавке. Немец Баренбург, заместитель шефа коменданта, через переводчика спросил: «Что вы думаете? Придут большевики?» И сам ответил: «Может придут. Мы тут ни одного не оставим в живых.» Новик С. М. смог выдержать пытки. Артиста Белгосэстрады Павла Карасевича здесь же умертвили пытками. (Газета «Голас Радзiмы», август 1962 года, № 62).

Многие бывшие узники рассказывали, что в комнате пыток был станок, которым сдавливалась голова, применялся для пыток электроток, лили малой струей длительное время воду в рот закрепленной головы, кололи тело штыками, ножами…

Жительница г. Барановичи Валентина Антоновна Извекова (Жарко), попавшая в лагерь в 17 лет по подозрению в связях с партизанами, рассказывала, что ее, как и других, каратели заставляли наблюдать сцены страшных издевательств в комнате пыток над молодой учительницей по имени Мария. Во время допроса ту били резиновыми дубинками, ставили голыми ногами на раскаленную сковороду, лили в нос воду, травили собаками. После этого ее умертвили.

Среди заключенных была беременная учительница из г. Слонима Санчук (жена поэта Новик С. М.). Извекова В. А. рассказала, что изверги раздели Санчук, насиловали, ломали пальцы рук дверью, рвали волосы.

В суде военного трибунала Краснознаменного Белорусского военного округа по делу Калько Н. А. и других карателей Извекова Н. А. рассказала: «Большую группу мужчин и женщин повели на расстрел. Яма длиной 35–40 м и шириной 2 метра была завалена трупами. Туда бросали узников, в том числе стариков, женщин, детей, и стреляли в них из пулеметов и автоматов». «Да, такие случаи были. Людей часто бросали живьем в яму», — показал суду бывший комендант охраны лагеря Калько Н. А. и признал, что лично стрелял из пистолета в обреченных.

Бывший узник лагеря Ефим Сельвестрович Костюк в суде военного трибунала показал: «Меня и жену барановичское СД арестовало. Трудно передать все то, что мы перенесли. Нас и еще 6 человек привезли в Колдычевский лагерь. Встретил машину Калько. Без всяких причин он ударил жену по голове и проломил ей череп. Она с трудом выжила, но на всю жизнь осталась инвалидом. Я не успел заступиться за жену, как меня сбили с ног. В сознание пришел в темном вонючем бараке. Не прошло и двух суток, как истязания повторились.»

На одном из допросов Калько Н. А. приказал заключенному Есису выйти в соседнюю комнату. Когда тот переступил порог, он схватил его за руку и прищемил ее дверью, окованной железом, выше локтя. На Есиса набросились сразу две овчарки. Они терзали тело беззащитного. Кисть руки оказалась раздробленной, а тело покрылось глубокими кровавыми ранами и, он не мог принимать пищу.» (Газета «Советская Белоруссия» от 10 марта 1962 года).

Неизвестного пленного солдата Советской Армии, пытавшегося бежать из лагеря, по рассказам заключенных, каратели избили до полусмерти дубинками, долго стреляли в его мертвое тело, обезглавили труп. Все эти надругательства проводились на территории лагеря для устрашения других.