Илья Старинов - Мины ждут своего часа

В 1940 году ситуация несколько изменилась. К инженерному обеспечению боя и операции, а заодно и к инженерным войскам стали относиться с большим вниманием. Пользуясь этим, ГВИУ в самые сжатые сроки разработало тактико-технические требования на инженерные мины различного назначения и на мины-торпеды.

Напряженная работа Научно-исследовательского института инженерной техники, лабораторий и конструкторских бюро дала положительные результаты: появились опытные образцы вполне современных противопехотных и противотанковых мин.

Иначе обстояло с минами замедленного действия.

В истории войн редки случаи, когда новое боевое средство быстро признается и вводится в действие в большом количестве.

Зато часто бывает, что новое боевое средство, даже успешно примененное в ограниченном количестве, не раскрывает всех своих возможностей. Это позволяет маловерам и консерваторам относиться к нему скептически.

Так получилось и с МЗД. Они появились и были успешно применены еще в первую мировую войну. Но количество их исчислялось буквально единицами. Ясно, что при этом нельзя было выявить все возможности таких мин. И хотя советские минеры-энтузиасты создали весьма «умные» МЗД, серийное производство их налажено не было.

Маршал Кулик и некоторые другие руководители Наркомата обороны, распоряжавшиеся выделением средств и лимитов, принадлежали как раз к той категории лиц, которая примитивно толковала положение Полевого устава о том, что в случае агрессии империалистов «войну мы будем вести наступательно, перенеся ее на территорию противника».

Я уже говорил о существенных недостатках инженерной подготовки приграничной полосы к отражению вражеского нападения. Пытаясь выправить положение, начальник ГВИУ предложил использовать старые приграничные крепости и создать зоны заграждения. Но это предложение так и не приняли. Ни к чему, мол!

Помнится, я обратился к начальнику Управления военно-инженерной подготовки ГВИУ полковнику М. А. Нагорному. Речь шла об осуществлении мероприятий по всесторонней подготовке заграждений на большой глубине вдоль новой границы.

— Прошу вас, никому ни слова об этом, — озабоченно сказал Михаил Александрович. — Разве вы не знаете, что организация складов минноподрывного имущества и подрывных команд вдоль границы связана с именами Тухачевского, Уборевича, Якира и других им подобных?

Но и после этого внушения я не мог молчать. Решил обратиться к А. Ф. Хренову. Аркадий Федорович, как обычно, выслушал меня внимательно. Но по мере моего доклада и на его лицо не раз набегала тень тревоги.

Из беседы я понял: начальник ГВИУ разделяет мои опасения, но не все, к сожалению, зависит только от него…

Осенью 1940 года обстановка на западной границе стала еще более тревожной. 27 сентября был заключен Берлинский пакт между Германией, Италией и Японией.

12 октября гитлеровцы вступили в Румынию. Теперь от Балтийского до Черного моря перед нашими войсками стояли немецко-фашистские полчища. Во второй половине ноября Румыния, Венгрия и Словакия присоединились к Берлинскому пакту. К 12 декабря главное командование сухопутных войск Германии разработало директиву № 21 — пресловутый план «Барбаросса» (план войны против СССР), а 18 декабря 1940 года германское правительство утвердило эту директиву.

О тайных планах гитлеровцев мы узнали, конечно, гораздо позже. Однако уже тогда по всему было видно, что гитлеровская Германия готовит нападение на нашу Родину: фашистские самолеты систематически нарушали наше воздушное пространство, в огромном количестве засылались шпионы, усилилась переброска немецких войск на Восток.

Но укрепленные районы на старых границах по-прежнему разоружались, строительство на новых границах велось черепашьими темпами. Столь же медленно у границы возводились противотанковые и противопехотные препятствия из-за недостатка средств заграждения.

В начале зимы 1940 года во дворе Второго дома НКО я столкнулся с Г. И. Куликом. Он недавно получил звание маршала и был в то время заместителем Наркома обороны.

Кулик узнал меня:

— А-а-а… Сапер! Чего здесь?

Нельзя было упускать подвернувшийся случай.

— Работаю в ГВИУ, товарищ Маршал Советского Союза… Все о минах хлопочем. Хотел и с вами поговорить…

— Зайди…

В кабинете я напомнил заместителю Наркома о случае на заминированной дороге в Финляндии.

— Вы тогда не дождались разминирования, товарищ маршал… Мины попортили всем много крови. А выходит, их недооценивают у нас и теперь!

Откинувшись в кресле, Кулик укоризненно покачал головой и, хитро улыбаясь, погрозил мне пальцем:

— Но! Но! Нс в ту сторону гнешь, сапер! Мины твои нужны, никто не спорит. Да не так уж много их нужно, как вы там у Хренова подсчитываете.

— Но, товарищ маршал…

— Ты погоди!.. Повторяю, не так много их нужно. И не такие сложные, как вы предлагаете. Ну, были у белофиннов сложные мины, факт. Так ведь и простые имелись? Зачем же непременно выдумывать что-то сложнее финских мин? Прямо говорю тебе, сапер: не выйдет у вас это дело. Мины — мощная штука, но это средство для слабых, для тех, кто обороняется. А мы — сильные. Нам не так мины нужны, как средства разминирования. Миноискатели давай, сапер, тралы давай!

— Товарищ маршал, но ведь самые сильные армии не могут всегда и всюду наступать. А в обороне мины — могучее средство! Годятся они и для прикрытия флангов наступающих частей. Для военно-воздушных десантов — просто необходимы. А для партизан? В тылу врага мины уже не оборонительное, а наступательное оружие. Они — те же торпеды…

Кулик даже крякнул и замахал рукой:

— Но! Но! Лекцию читаешь! Ваша должность, вижу, заставляет крутить мозгами не в ту сторону… Не так назвали ваш отдел, как надо. Надо бы его, в соответствии с нашей военной доктриной, назвать отделом разграждения и разминирования. Тогда бы и вы думали иначе. А то затвердили: оборона, оборона… Хватит! Кстати, есть тут у меня идея пиротехнического минного трала, да времени нет оформить. Вы вот возьмите и подумайте над этим. Больше будет пользы, чем с жалобами ходить.

Нахмурясь, Кулик нагнулся над столом, придвинул какие-то бумаги. Стало ясно — разговор окончен.

По указанию генерала Хренова были сделаны расчеты потребности войск в инженерных минах всех назначений.

Расчеты мы вели, исходя из сущности советской военной доктрины, выраженной в проекте Полевого устава 1939 года.

Подсчеты показали, что войскам уже в первые дни войны будут нужны миллионы противотанковых и противопехотных мин, сотни тысяч других инженерных мин.

Но даже самые скромные потребности войск в минах руководители Наркомата обороны считали завышенными, фантастическими.