Андрей Ковтун-Станкевич - Севастопольские записки

Медлить было нельзя. Полковник Ласкин поступил совершенно правильно, отдав приказ 514-му полку контратаковать противника ночью, не дожидаясь утра. Одновременно он попросил полковника Новикова оказать содействие, обезопасить его правый фланг со стороны Кадыковки.

Полковник Новиков пообещал принять меры и в свою очередь приказал 161-му полку быть готовым к очистке Кадыковки от прорвавшихся туда немецких автоматчиков 514-й полк стремительно ворвался в Камары. Это было для фашистов полной неожиданностью. Считая, что после вчерашнего дня, прошедшего в исключительно тяжелом, не совсем удачном для нас бою, мы не решимся на ночную контратаку, противник был застигнут врасплох и выбит из деревни. Одновременно 161-й полк быстро расправился с вражескими автоматчиками, просочившимися в Кадыковку.

Таким образом, задача, поставленная командармом, была выполнена; передний край нашей обороны на стыке 1-го и 2-го секторов полностью восстановлен. Когда полковники Новиков и Ласкин доложили об этом Петрову, он принял решение далее никаких действий не предпринимать, а прочнее закрепиться на рубеже и быть готовыми к отражению атак врага.

Днем 19 ноября Петров приехал на командный пункт 1-го сектора. Его беспокоило, что на Балаклавском направлении у нас была ослаблена оборона, особенно после того, как противник овладел скатами высоты 212,1, непосредственно примыкавшей к северной части Балаклавы, а также после неоднократных атак последнего гребня перед ней. Правда, с высоты 212,1 мы противника отбросили, атаки на последний гребень отразили, но ряды 383-го полка, вот уже несколько дней не выходившего из боя, и части 40-й кавалерийской дивизии, дравшиеся рядом с ним, очень поредели. Надо было или заменить их, или хотя бы сократить фронт обороны.

Ознакомившись с положением, командарм приказал снять с обороны 383-й полк и части 40-й кавалерийской дивизии, заменив их 456-м полком подполковника Г. А. Рубцова.

— На этот полк вы можете вполне положиться, — сказал он Новикову. — Я был в нем. Бойцы прекрасные. Да и командир у них отличный, подполковник Рубцов. — Затем обратился ко мне: — Выезжайте во 2-й сектор, уточните границы переднего края обороны, нанесите их на карту и возвращайтесь в штаб, предварительно доложив по телефону Николаю Ивановичу или мне.

С комендантом 2-го сектора полковником Ласкиным я несколько раз разговаривал по телефону, но лично не был знаком. Он прибыл к нам со 172-й дивизией. Сейчас я увидел сравнительно молодого, лет 35, человека, очень подвижного, подтянутого, с открытым приятным лицом. Высокий лоб и чуть заостренный подбородок, вдумчивые серьезные глаза говорили о недюжинном уме и твердости характера.

Он прикрепил ко мне одного из штабных командиров, с которым мы с наступлением темноты отправились на передний край. На позиции шли окопные работы. Бойцы рыли траншеи, блиндажи, сооружали землянки, устанавливали проволочные заграждения и минные поля. Всюду оживленно обсуждались прошедшие бои, чувствовалась бодрость, уверенность в своих силах.

В одной из рот 514-го полка мы встретились с комиссаром дивизии бригадным комиссаром П. Е. Солонцовым.

Он проводил партийное собрание. Шел прием в партию.

— Ряды партии растут. На место одного выбывшего коммуниста становятся двое новых, — сказал он.

В штаб мы вернулись перед рассветом. Полковник Ласкин еще не ложился. Оказывается, он, как и мы, обходил отдельные участки, контролируя ход работ.

Нанеся на карту границу переднего края, докладываю Крылову. Он приказывает:

— Карту с нанесенным на нее передним краем обороны, подписанную Ласкиным, немедленно высылайте с офицером связи в штаб, а сами возвращайтесь на командный пункт Новикова и проверьте, произведена ли смена 383-го полка 456-м. Там же ознакомьтесь с новым приказом.

— Николай Иванович, — докладываю ему. — Вчера командарм приказывал мне возвратиться в штаб.

— Знаю. То было вчера. А сегодня выполняйте это задание.

Коменданта сектора на командном пункте не было. Начальник штаба майор С. А. Комарницкий сообщил, что смена войск закончена, противник ведет артиллерийский и минометный обстрел, особой активности не проявляет.

— Очевидно, фашисты выдохлись, — заключил свое сообщение Комарницкий. — Ведь за последние дни они понесли большие потери.

— Вы докладывали об этом Крылову?

— Да.

— Что он сказал?

— Он сказал, что, по имеющимся в штабе армии данным, противник перегруппировывает войска и не сегодня-завтра попытается прорвать оборону. — Затем майор добавил: — Кстати, получен приказ, в котором говорится именно об этом, — и он достал из планшета приказ.

В нем четко определилась главная задача — не дать гитлеровцам закрепиться на занятых позициях, с утра 21 ноября частям 2-го сектора начать наступление в общем направлении Камары — высота 386,6. Эта операция будет проведена с участием войск 1-го сектора после возвращения рубежей, ранее занятых противником.

Но противник опередил нас. Сосредоточив в этом районе более дивизии, он с утра 21 ноября перешел в атаку на гребень высоты 440,8 — Камары и к 10 часам овладел им.

Однако наша подготовка не пропала даром. Войска 2-го сектора перешли в контратаку. Фашисты ввели в бой свои последние резервы, пытаясь сдержать натиск. Но безуспешно. Наши войска отбросили их.

Это была последняя попытка гитлеровцев прорвать фронт обороны на Балаклавском направлении.

Наша разведка, работавшая в тылу немцев, сообщала об их огромных потерях в этих десятидневных боях.

Убедившись в невозможности сломить сопротивление советских войск, фашисты перешли к обороне, начали зарываться в землю, минировать подступы к своему переднему краю.

Наступал период относительной передышки. Это дало нам возможность создать вокруг Севастополя мощный оборонительный пояс, пополнить личный состав войск, закончить их формирование, создать резервы.

21 ноября вечером Крылов приказал мне на следующий день утром прибыть в штаб армии. Что ж, вот и будет положен конец моему неопределенному положению. Ведь, собственно, целый месяц я не знаю, какую занимаю должность. Что-то вроде своеобразного офицера для особых поручений штаба армии и лично командарма.

В кабинете Крылова, когда я вошел, чтобы доложить о своем прибытии, находились Петров и комендант береговой обороны генерал-майор Моргунов. Выслушав мой рапорт и получив ответы на вопросы, касающиеся полка Рубцова, Иван Ефимович сказал Крылову:

— Думаю, что Ковтун вполне подходит на должность начальника оперативного отдела штаба. Он больше оперативник, чем разведчик. Каково ваше мнение?

Крылов ответил:

— Я не возражаю. Даже сам хотел просить вас об этом. — И, обращаясь ко мне, спросил: — А вы, товарищ Ковтун, согласны?