Андрей Ковтун-Станкевич - Севастопольские записки

Во время нашего разговора в комнату, где мы сидели, вошел Крылов. Он спросил, какие выводы можно сделать из имеющихся разведывательных данных. Потапов ответил, что немцы, видимо, готовят войска к наступлению, и, судя по району их сосредоточения, удар будет нанесен по нашему левому флангу.

Николай Иванович заметил:

— Не будут же они все время сидеть в обороне, попытаются наступать.

После ухода Потапова мы еще раз обсудили последние данные, после чего Крылов приказал поставить обо всем в известность комендантов секторов, предупредить их, чтобы усилили наблюдение и разведку и обязательно в каждом секторе захватили «языков».

Прошло десять дней декабря. На фронте стояло затишье. Только снайперы с обеих сторон вели активную борьбу, в оперативных сводках ежедневно отмечались потери в наших войсках и у противника. Немецкая авиация стала показываться реже. Теперь и у нас появились авиационные новинки. С Большой земли прилетело несколько самолетов ПЕ-2. Все же помощь. Вообще же авиации в Севастополе не много. Это в основном истребители старых марок, морские бомбардировщики МБР и ПО-2.

Есть у нас и бронепоезд «Железняков», названный так в честь легендарного партизана гражданской войны матроса Железнякова. Построили его рабочие Севастопольского Морского завода. Они взяли обычные железнодорожные платформы, обшили их и паровоз стальными листами.

Теперь бронепоезд в строю. Его стоянка — туннель возле Инкермана. Правда, отсутствие необходимой железнодорожной сети ограничивает радиус его действия, особенно если учесть, что дорога в сторону Балаклавы проходит по местности, доступной наблюдению противника. Но все-таки он оказывает войскам большую помощь.

Пользуясь затишьем, дивизии и полки создают вторые эшелоны обороны — в глубину. Выделен армейский резерв — 40-я кавалерийская дивизия под командованием полковника Кудюрова и 161-й полк 95-й дивизии. Все это выкраивается из наличных сил. Петров и Крылов вечерами сидят с начальником отдела укомплектования подполковником И. Ф. Семечкиным, рассматривая, что и где можно взять на пополнение рот и батальонов. Ведь у нас есть еще полки двухбатальонного состава.

В секторах идет напряженная работа по совершенствованию оборонительных рубежей: углубляются траншеи, прокладываются ходы сообщений, строятся блиндажи и землянки для личного состава. Связисты прокладывают новые линии. Сейчас из штаба армии можно связаться даже с командным пунктом батальона и артиллерийского дивизиона. Создана сеть обходных каналов связи на случай порыва прямой.

Командарм уделяет большое внимание тылам. Начальник тыла интендант 1 ранга А. П. Ермилов ежедневно докладывает ему, а в его отсутствие Крылову об армейских запасах. А мы получаем копии сводок по тылу, из которых черпаем данные для оперативных сводок и боевых донесений.

Командарм требует накапливать запасы, особенно артиллерийских снарядов, расход которых очень велик. По заданию Николая Ивановича Крылова оперативный отдел вместе со штабом артиллерии подсчитали расход снарядов за дни боев. Получилась какая-то ерунда. Вышло, что артиллерийских снарядов мы израсходовали 49 тысяч, а винтовочных патронов 74 тысячи. Снова начали проверять данные: итог подтвердился Это заставило дать указания войскам при отражении атак усилить ружейно-пулеметный огонь, не полагаясь только на артиллерию; установить контроль за вызовами огня. Довольно часто случалось ведь так: стоит показаться небольшой группе фашистов, как командир роты уже требует открыть огонь артиллерии, тогда как достаточно одного пулемета, чтобы рассеять ее.

Не все понимали, что подвоз кораблями флота снарядов с армейской базы, находившейся в Новороссийске, сопряжен с огромными трудностями.

Контролировали вызов артиллерийского огня командиры штаба артиллерии и оперативного отдела армии, или, как их называли, направленцы. И это понятно. Нет такого вопроса, которым не занимался бы оперативный отдел. Его работники почти всегда находились в войсках, каждый в своем секторе. Они являлись своеобразными глазами штаба армии, информировали обо всем, что происходило, в любое время дня и ночи могли дать необходимую справку.

Только капитан Безгинов безотлучно находился при штабе. В его обязанности входило составление оперативных сводок и сбор материалов для них.

Направленцами были майоры И. Я. Шевцов, К. И. Харлашкин, комиссар отдела И. Ф. Костенко, а от береговой обороны капитан С. П. Никитин. Все они отличались большой работоспособностью, могли сутками не спать, выполняя то или иное задание. Особенно отличался Шевцов. Если он в войсках, то проверит все — от боевого охранения до солдатских кухонь. Ему никогда не надо напоминать, что и как сделать. Плотный, крепко сбитый, среднего роста, с черной шевелюрой, круглолицый, глаза серые, веселые, он был и внешне очень симпатичен. В свободные часы — любитель повеселиться, не прочь пропустить и чарочку, другую. Но в работе быстр и строг. От его глаз не укроется никакая мелочь, если она имеет отношение к обороне. Особое достоинство — всегда правдив. Ему поручались наиболее ответственные задания.

И он, и Безгинов перед самым началом войны закончили академию имени М. В. Фрунзе и были хорошо подготовлены к штабной работе. Безгинов был очень вдумчивым, серьезным штабным командиром, способным разрабатывать оперативные задания, боевые приказы, предлагать свои решения. Харлашкин, его все называли Костей, в оперативный отдел пришел из отдела боевой подготовки. Он не имел академического образования, но благодаря живости ума быстро освоился. Это был весельчак незаурядной храбрости. Ему ничего не стоило ввязаться в бой и вместе с ротой пойти в атаку.

На этих товарищей опирались мы в работе оперативного отдела.

Поздно вечером 14 декабря дежурный штаба 8-й бригады морской пехоты доложил, что на переднем крае противника — шум, необычное движение. Вероятно, происходит смена войск… Получив такое сообщение, штаб армии сразу же потребовал данные от штабов 95-й и 25-й дивизий. Вскоре чапаевцы подтвердили, что и перед их передним краем у противника происходит что-то подобное.

Эти сообщения настораживали. Будучи в это время дежурным, я немедленно поставил в известность о происходящем у противника штабы 1-го и 2-го секторов, потребовал, чтобы усилили наблюдение и о замеченном немедленно докладывали штабу армии. Одновременно сообщил обо всем начальнику штаба артиллерии полковнику Н. А. Васильеву. Он ответил, что и по его линии имеются подобные сведения и что артиллеристам дано указание быть готовыми в любое время открыть огонь.

Со штабом артиллерии у нас была самая тесная связь. Коллектив у них сплоченный, боевой. Начальник штаба Васильев, высокообразованный командир, сумел подобрать прекрасных, энергичных работников. Он часто заходил к нам в оперативный отдел, и мы сверяли его данные со своими. Иногда штаб дивизии докладывал одно, а артиллеристы то же самое, но в совершенно ином освещении, тогда мы проводили перепроверку через наших направленцев — работников оперативного отдела.