Андрей Ковтун-Станкевич - Севастопольские записки

Но силы наших войск и наседавших гитлеровцев были явно неравны. Предпринимать контратаки было неразумно, и Петров потребовал от командования секторов прочно закрепиться на новом рубеже. Принимая это решение, командарм сказал Крылову:

— Повторять контратаки при таком количестве сил, какие имеются в нашем распоряжении, — это значит нести большие потери и тем обессилить войска. Нам необходимо задержать немцев упорным сопротивлением. Когда же враг понесет большие потери, нанести ему удар и восстановить положение.

С доводами командарма нельзя было не согласиться, учитывая, что наши войска понесли в контратаках значительные потери.

Немцы продолжали развивать наступление. К вечеру 19 декабря им удалось разобщить фронт между 8-й бригадой, ее соседом слева — 241-м полком 95-й дивизии и войсками, которые вели бой вдоль Бельбекской долины. Центр удара был направлен на полосу бригады, и, несмотря на стойкость морских пехотинцев, они вынуждены были отходить, чем создавалась угроза изоляции левого фланга сектора. Спасти положение можно было, только отойдя на новый рубеж и сократив фронт обороны 4-го сектора.

Отвод на новый рубеж левого фланга, при всей сложности обстановки, прошел сравнительно удачно. Боевые порядки были значительно уплотнены, и положение в 4-м секторе пока стабилизировалось. 388-ю стрелковую дивизию, которой командовал полковник А. Д. Овсеенко, пришлось вместо контратаки, как предполагалось ее использовать, поставить на оборону.

Теперь вся тяжесть отражения упорных вражеских атак легла на 3-й сектор, главным образом на чапаевцев. Противник имел огромное превосходство в живой силе и огневых средствах, и надо восхищаться стойкостью чапаевцев, удерживавших катившуюся на них лавину. Бои здесь шли от зари до зари, и трудно было определить, когда кончался один бой и начинался другой. Чапаевцы отражали атаки, переходили сами в контратаки, чтобы вновь возвратить территорию, изрытую воронками от снарядов и бомб. Но редели ряды бойцов и командиров, и там, где уже не оставалось защитников, вклинивался враг. Появилась реальная угроза выхода фашистов к истокам балки Мартыновской и к кордону Мекензия № 1.

Для ликвидации явно определившейся в этом районе фронта угрозы по распоряжению командарма в 4-й сектор была направлена 40-я кавалерийская дивизия и 773-й полк 388-й дивизии, а в 3-й сектор батальон береговой обороны и батальон ПВО, а также 778-й, 782-й полки 388-й дивизии и местный стрелковый полк.

Было решено контратаковать противника на участке горы Азаз-Оба, восстановить положение и тем самым ликвидировать разрыв между 3-м и 4-м секторами. Однако эта контратака желаемых результатов не дала, ликвидировать полностью разрыв в этот день не удалось, и положение на правом фланге 4-го сектора продолжало оставаться напряженным.

В одной из контратак 21 декабря пал смертью храбрых командир 40-й кавалерийской дивизии полковник Ф. Ф. Кудюров. Гибель этого прекрасного командира была для нас большой потерей. Командарм приказал похоронить его на Малаховом кургане.

Ставка Верховного Главнокомандования, получив донесение о тревожном положении, сложившемся у Севастополя, приказала Закавказскому фронту срочно оказать помощь защитникам города. А командующему Севастопольским оборонительным районом вице-адмиралу Октябрьскому немедленно возвратиться в Севастополь с Северного Кавказа, где он участвовал в разработке операции по высадке десанта на Керченский полуостров.

Выполняя этот приказ Ставки, Закавказский фронт направил к нам 79-ю особую стрелковую курсантскую бригаду. Одновременно в портах на Кавказском побережье грузилась 345-я стрелковая дивизия под командованием подполковника Н. О. Гузя.

79-я бригада, которой командовал полковник А. С. Потапов, знакомый нам по боям под Одессой, 21 декабря под вечер прибыла в Севастополь на кораблях под флагом Октябрьского. Ее встречал сам командарм. Он прямо у пирса познакомил командира бригады с обстановкой, и с утра 22 декабря она пошла в контратаку на Камышловском направлении.

Сложность ввода в бой только что прибывшей бригады, не имевшей времени для рекогносцировки, понимали все. Поэтому командарм приказал командиру армейского артиллерийского полка Богданову выделить офицеров-проводников для вывода ее на исходные рубежи, а Потапову дал указание увязывать свои действия с чапаевцами. Одновременно начальник артиллерии армии полковник Рыжи получил распоряжение об артиллерийском обеспечении контрудара.

Во взаимодействии с чапаевцами бригада сломила наступательный порыв немцев на этом направлении. Но противник переместил центр удара на 4-й сектор и вновь вклинился в оборону. Чтобы избежать окружения левофланговой группировки сектора, необходимо было вновь отводить войска.

Об этом доложили начальнику штаба армии Крылову, а он в свою очередь — командарму. Петров сказал, что с утра сам поедет на место, чтобы лично проверить создавшееся положение.

Убеждаться лично — хорошая черта, особенно для крупного начальника. Ведь можно, отгородившись от подчиненных и полагаясь только на доклады своих помощников, допустить серьезные промахи. А промахи на войне — это ничем не оправданные жертвы, бесцельно загубленные жизни. Часов в шесть утра командарм приказал мне немедленно выехать на Северную сторону, встретить подходившие на транспортах части 345-й дивизии, которой командует подполковник Н. О. Гузь, сосредоточить их в Инкермане и принять меры для подготовки к активным действиям.

Дождливое утро не давало возможности развернуться вражеской авиации.

Прибывший с первым транспортом командир дивизии тут же на пристани был ознакомлен с обстановкой и, не ожидая окончания разгрузки, выехал на рекогносцировку и для встречи с командармом. Руководил выгрузкой частей дивизии и сосредоточением их на исходной позиции начальник штаба полковник И. Ф. Хомич.

И Гузь и Хомич произвели прекрасное впечатление своей деловитостью. Чувствовалось, что оба они энергичны, обладают достаточной силой воли, хорошо держат в руках управление. Да и все командиры, весь личный состав дивизии отличались подтянутостью, дисциплиной. Словом, дивизия представляла слаженный, хорошо подготовленный войсковой организм. Вот только, как она покажет себя в бою?

О своем первом впечатлении я рассказал Крылову, когда информировал его о ходе выгрузки.

Уезжая утром встречать дивизию, я не знал, что произошло на фронте в утренние часы. Не знал этого и Иван Ефимович, когда приказывал сосредоточить дивизию в районе Инкермана. Командарм предполагал, что, выгрузившись, дивизия будет собрана в кулак для контрудара. Но события опередили эти расчеты. Время не терпело промедления, возникла необходимость частям дивизии, выгрузившимся первыми, немедленно занимать рубеж обороны между 79-й бригадой и 4-м сектором, чтобы закрыть образовавшуюся здесь брешь. Остальные части дивизии во взаимодействии с 79-й бригадой и правым флангом 4-го сектора 28 декабря должны были перейти в наступление. Но враг начал атаку раньше нас.