Андрей Ковтун-Станкевич - Севастопольские записки

Смена дивизий проходила в сравнительно спокойной обстановке, планомерно. Перед утром 172-я вышла в район сосредоточения, чтобы с утра войти в бой, усилить наступающие части 3-го и 4-го секторов. В эту новогоднюю ночь Иван Ефимович не сомкнул глаз, а как только рассвело, уехал на участки 3-го и 4-го секторов.

Как только он отбыл, вновь позвонил начальник штаба 345-й дивизии полковник Хомич. Он доложил, что дела у них идут хорошо: немцы поспешно отходят, просто удирают. В занятых блиндажах наши солдаты обнаруживают даже елки с зажженными свечами и празднично убранные столы с винами марок разных стран. Очевидно, блиндажи офицерские.

Пленные показывали, что им был дан приказ к новому году во что бы то ни стало овладеть Севастополем и преподнести его Гитлеру в качестве новогоднего подарка.

Увы, ни рождественского, ни новогоднего подарка Гитлер не получил. Севастополь как стоял, так и оставался стоять.

В утренней оперативной сводке мы уже донесли, что немцы почти всюду отброшены за Бельбекскую долину.

Итак, второй штурм немцев провалился. Это стало очевидно и для самих немцев. Они перешли к обороне и вели огневой бой, забрасывая наши войска снарядами и минами. Но подыматься в атаку не решались.

Как потом мы подсчитали, за время второго наступления гитлеровцев — с 17 декабря до 2 января — защитники Севастополя провели 48 контратак, в которых принимало участие от батальона до дивизии и более.

Высадка десанта на Керченском полуострове и успешное продвижение его вынудили немецкое командование полностью прекратить наступательные действия у Севастополя.

Теперь перед Приморской армией ставилась задача наносить удары по врагу, сковывать его силы, помогать войскам в операциях на Северном Кавказе и на Керченском полуострове.

Одновременно надо было укреплять и совершенствовать оборону Севастопольского района.

С этой целью по решению Ставки Верховного Главнокомандования в Севастополь из Новороссийска прибыла оперативная группа инженерных заграждений под руководством начальника штаба инженерных войск Красной Армии генерал-майора инженерных войск И. П. Галицкого. Начальником штаба этой группы был начальник кафедры военно-инженерного дела академии им. Фрунзе мой старый знакомый полковник Е. В. Леошеня.

Группа доставила 20 тысяч противотанковых и 25 тысяч противопехотных мин, 500 пакетов малозаметных препятствий.

Специалисты прибыли 1 января и вечером того же дня явились на командный пункт армии.

Вместе с начальником инженерной службы армии полковником Г. П. Кедринским группа составила план работ ио установке инженерных заграждений, который утвердили командующий Севастопольским оборонительным районом вице-адмирал Октябрьский и командарм Петров.

Предпринятая 2 января частями 3-го сектора атака не удалась. Немцы успели основательно закрепиться. Да, по правде говоря, и армия, продолжая выполнять основную задачу в обороне, не могла выделить для наступления достаточно сил.

Частичного успеха в этом наступлении добился 54-й полк под командованием майора Н. М. Матусевича. Он местами вклинился в оборону немцев, однако и ему развить успех не удалось. Под вечер немцы контратаками пытались вернуть утерянные позиции, но безуспешно. При отражении контратак особенно отличилась пулеметчица Нина Онилова. Ее пулемет скосил более сотни фашистов. Прекрасно действовали полковые разведчики.

Проанализировав итоги боев за этот день, командарм пришел к выводу, что продолжать частные атаки теперь уже нецелесообразно, что надо основательно подготовиться к главному наступлению, которое предполагалось начать с утра 6 января. Основное сейчас — продолжать укрепление новых рубежей обороны, на которые вышли после отражения второго штурма войска 3-го и 4-го секторов.

Штаб армии в эти дни работал с предельным напряжением. Едва стемнеет, все штабные командиры, работники политотдела, кроме дежурных, отправлялись в войска. Командиры тыла армии занимались материальным обеспечением.

По распоряжению Крылова я отправился на запасный командный пункт армии, расположенный в верховье Сухарной балки, через который теперь осуществлялась связь штаба с 3-м и 4-м секторами.

Вскоре на КП прибыл командарм с писателем Александром Хамаданом. Я познакомился с ним. Мы долго говорили о событиях, людях, их поступках в бою. Хамадан расспрашивал о Нине Ониловой, Иван Ефимович пообещал ему устроить встречу с ней на командном пункте Чапаевской дивизии.

Оказывается, он собирается написать книгу об обороне Севастополя и о роли в ней Приморской армии. Его идея нашла хороший отклик в нашей среде. И это понятно. До сего времени о нас, приморцах, если в печати и упоминалось, то как-то вскользь. Другое дело моряки. Леонид Соболев, связанный крепкими узами с флотом, отдал морякам всю силу своего таланта. Ну, а о нас пока — ничего.

Передний край нашей обороны шел, как и ранее, по высотам над Балаклавой, на деревню Камары, через Итальянское кладбище, далее на север к истокам Мартыновской балки, деревне Камышлы и поворачивал к морю севернее Любимовки. Общая его длина составляла почти 37 километров. 172-я дивизия полковника Ласкина, переброшенная со 2-го сектора на Мекензиевы горы, заняла участок между 95-й дивизией и 79-й бригадой. Создавался еще один рубеж обороны по Инкерманским высотам и Сапун-горе.

В частях, пользуясь установившимся относительным затишьем, наводился порядок. Войска нуждались в пополнении, для чего необходимо было мобилизовать, как говорится, все «внутренние ресурсы». Начальник отдела укомплектования армии подполковник Семечкин все время бывал в частях, сокращал тылы, высвобождал людей.

Для сокращения штатного состава тылов в условиях Севастополя были веские причины. Дело в том, что Севастополь обороняли не только Приморская армия и флот, но и гражданское население, руководимое городским комитетом партии и городским комитетом обороны во главе с секретарем горкома Б. А. Борисовым. Мне, к сожалению, не приходилось встречаться с ним, но в силу служебного положения я был в курсе всех дел в городе.

Гражданское население изготовляло минометы, мины, гранаты, детали для бетонированных точек, ремонтировало военную технику, оружие и многое другое, вплоть до пошива, ремонта и стирки обмундирования и белья. Это была огромная помощь, позволявшая не отрывать бойцов для служб тыла, а направлять их в строй.

Партия сумела сплотить наш тыл, и его поддержку мы чувствовали каждодневно. Не было доклада начальника тыла армии интенданта 1 ранга Ермилова, в котором он не говорил бы о помощи, оказываемой городским комитетом партии и комитетом обороны. Может быть, нигде, кроме Ленинграда, так ярко не выразилось единство тыла и фронта, как в осажденном Севастополе.