Екатерина Фурцева - «Я плачу только в подушку». Откровения «первой леди СССР» [litres]

На коллегии, посвященной музейной работе, снова пришлось поставить вопрос об экскурсоводах. За исключением нескольких ведущих учреждений в экскурсоводы повсюду набираются случайные люди, не имеющие необходимых знаний. Жалоб на экскурсоводов приходит огромное количество. Если в Москве и Ленинграде работа в целом поставлена хорошо, то на периферии дела обстоят плохо. Мне снова начали поминать сезонность, нехватку кадров и т. п. Никакие причины не могут служить оправданием плохой работы. Пора начать относиться к этому вопросу со всей серьезностью и прекратить привлекать случайных людей со стороны. Надо понимать, что одна неудачная экскурсия может испортить человеку весь отпуск. Очень больно и стыдно читать жалобы на экскурсоводов в таких священных для нашей культуры местах, как Пушкинские горы или Ясная Поляна. Особенно стыдно, когда поступают жалобы от иностранных групп. Думаю, что проблему можно решить, командируя на усиление в сезон отпусков научных сотрудников центральных музеев и институтов. Поручила проработать этот вопрос и представить мне соображения.

Обсуждение в ЦК постановления о подготовке к 50-летию образования СССР превратилось в спор с Демичевым и остальными. Ох уж эти вечные споры! Сколько времени тратится понапрасну. Я не выношу формального подхода. Хочется к такой важной, значимой дате сделать что-то стоящее, а не устраивать мероприятия «для отчета». Я хочу, чтобы этот юбилей запомнился на многие годы. Заодно обсудили телеспектакли, которые в последнее время сильно критикуют. Не спорю, что телеспектакли во многом уступают художественным фильмам. Но нельзя же не брать во внимание то, что они помогают приблизить театр к народу. Не все же живут в крупных городах и имеют возможность ходить по театрам. К тому же, записывая спектакли для телевидения, мы создаем уникальный театральный архив, на котором будет учиться много поколений. Вот я, например, сильно жалею о том, что не видела на сцене многих артистов прошлого. И уже не увижу.

Меня часто упрекают в том, что я многого хочу. И в ЦК упрекают, и в Совмине. А как же иначе? Только тот, кто многого хочет, способен многого добиться. Сидеть сложа руки я не умею.

Вернувшись в Москву из-за границы, первым делом еду на работу. И всякий раз волнуюсь – пустят ли? Не сидит ли уже в моем кабинете кто-то другой? С другими такое случалось. Приедешь в свое министерство, а тебя с порога заворачивают – а у нас уже другой министр! Во время поездок постоянно нервничаю, часто звоню домой. Понимаю, что это глупо. Понимаю – чему быть, того не миновать, но ничего не могу с собой поделать. Слишком много людей возвращалось к разбитому корыту. В этот раз в Ханое полдня не работала связь с Москвой. Такое случается, но я сразу же вообразила, что это из-за меня, и места себе не находила. Устала чувствовать себя в подвешенном состоянии. Устала постоянно ждать плохих новостей. Временами хочется уйти самой, чтобы положить всему конец. Но не ухожу. Знаю, что не смогу без работы. Сил у меня много, надо их к чему-то прикладывать. Дома я сойду с ума от скуки. Сильно завидую творческим людям. Они даже на пенсии могут творить, заниматься любимым делом. А я руководитель-организатор. Мне нужно дело. Потому и не ухожу. Мечтаю умереть на посту. Да, мечтаю. Это не красивые слова, а самая честная правда. Отдых, пусть даже и заслуженный, это не для меня. «Никогда не остывая, мчат по рельсам наши дни», – пелось в одной старой песне. Вот так и я мчусь по рельсам и не хочу останавливаться.

Есть еще одна причина. Чем выше пост, тем больше завистников, больше обиженных. Пока я министр, со мной считаются. За спиной болтают всякое, но открыто нападать остерегаются. Стоит только уйти на пенсию, как все изменится. Отношение ко мне изменится. Я привыкла ходить с высоко поднятой головой, привыкла, чтобы со мной считались. Покой мне снится только в страшных снах.

Сегодня женский праздник. На столе гора телеграмм, много звонков. А вот настроение совсем не праздничное. За время моего отсутствия мне все же подложили свинью. Перед отъездом во Вьетнам я посмотрела в Большом театре балет по «Анне Карениной». Скажу честно, что у меня с самого начала были большие сомнения по поводу этой постановки. «Анна Каренина» – совершенно не «балетное» произведение. Было уже дело, пытались ставить балет по Бальзаку, и ничего путного не получилось. Зачем замахиваться на недосягаемое? Зачем зря тратить время и силы? Но Кухарский [104] Известный советский музыковед Василий Феодосьевич Кухарский был заместителем Фурцевой и курировал музыку и балет. меня уговорил, поручился, что Большой театр справится с этой задачей. Я ему поверила. Но когда увидела, что получилось из этой затеи, то схватилась за голову. Какой ужас! Глумление над творчеством Толстого! Дискредитация! Позор! Не сумев взять талантом, решили шокировать. Некоторые сцены выглядели откровенно непристойными. Я сказала, что такой спектакль нельзя показывать зрителям. Муромцев [105] Муромцев Юрий Владимирович (1908–1975) – советский пианист, оперный дирижер. Был директором Большого театра в 1970–1972 гг. меня поддержал. Ему спектакль тоже не понравился. Но Щедрин и Плисецкая начали спорить. Я их прекрасно понимаю. Они возлагали на эту постановку большие надежды и вложили в нее много сил. Но чья вина, что результат оказался неудовлетворительным? Кухарскому сделала выговор за то, что он, не будучи уверенным в успехе, ввел меня в заблуждение, и на этом посчитала дело законченным. Напрасно так думала. Пока меня не было, Щедрин и Плисецкая сумели обработать Демичева. Демичев одно время работал под моим началом и теперь не упускает случая подчеркнуть, что он, как секретарь ЦК, курирующий культуру, стоит выше меня. Мне передавали его слова: «если Фурцева против, то я – за». В мое отсутствие, не поставив в известность ни меня, ни Кухарского, Демичев разрешил продолжать репетировать «Анну». Вдобавок он похвалил Щедрина и Плисецкую за смелость. Надо же – замахнулись на самого Толстого! Очень показательный поступок. Он показывает, как в наше время принято делать дела. Когда я начинала работать, все делалось иначе. Первый секретарь Крымского обкома Вегер, прежде чем отменить решение кого-то из сотрудников, считал необходимым выслушать его объяснения. И другие руководители поступали точно так же. А мне вот в очередной раз дали понять, что я – пустое место. Черт с ним, с балетом. Возможно, что я и ошиблась. Могу допустить, что музыка не так плоха, как мне показалось, а полуголая Анна в объятьях Вронского – новаторская находка. Но не могу допустить такого отношения к себе. Позвонила Демичеву и попросила впредь не отменять моих указаний без моего ведома. В ответ услышала то, что и ожидала услышать. Не считал нужным беспокоить меня по таким пустякам. Хороши пустяки! Кому-то пустяки, а кому-то подрыв авторитета. Теперь надо будет побывать на премьере «Анны». Непременно. Надо увидеть и сравнить.