Сергей Нечаев - Джакомо Казанова. Величайший любовник или авантюрист-неудачник?

Казанова начал этот новый для себя вид деятельности под псевдонимом Анджело Пратолини. Признаем, статус профессионального стукача довольно необычен для распутного авантюриста, изрядно пострадавшего от тюремного заточения и бесчисленных высылок то из одной страны, то из другой.

Вот, как описывал Казанову в октябре 1772 года венецианский консул в Анконе Бандьера:

«Его можно встретить везде, он выглядит честным человеком, держит себя смело и хорошо одевается. Он принят во многих домах и говорит, что намерен вскоре ехать в Триест и в Германию. <���…> Это мужчина высокого роста, здорового, по-видимому, телосложения, с очень смуглым цветом кожи, живым взглядом и коротко остриженными темно-русыми волосами. Мне говорили, что он отличается смелым и беспокойным характером, но более всего остроумием и ученостью в своей беседе».

Почти то же самое писал о Казанове и князь Шарль-Жозеф де Линь:

«Это был бы очень красивый по наружности мужчина, если бы его красоте не мешали черты лица; он высок ростом, сложен, как Геркулес, но у него темный цвет лица; его живые глаза, в которых блестит ум, но постоянно отражаются раздражительность, беспокойство или злоба, придают ему несколько свирепый вид. Его легче рассердить, чем развеселить, и он редко смеется, но умеет смешить других; в его манере рассказывать есть что-то напоминающее дурачащегося Арлекина и Фигаро, делающее рассказ очень забавным. Есть, однако, такие вещи, которых он не знает, хотя и имеет притязание на знакомство с ними, а именно: правила танцев, французского языка, вкуса, знания света и светской вежливости».

И это доносчик инквизиции?

Чтобы заработать немного денег и пополнить свой скудный постоянный доход <���…> ему приходит в голову любопытная мысль: стать шпионом на содержании, профессиональным доносчиком на службе Венецианской республики. Казанова — стукач! Он сам предложил инквизиторам свои услуги.

Ален БЮИЗИН, «Казанова»

По всей видимости, дело тут было не только в деньгах… Похоже, что если Казановой и двигала «нужда», то она была двойной: одновременно экономического и нравственного характера.

В Италии оплотами инквизиции всегда были Рим и Флоренция. Венеция поначалу отказалась учредить у себя инквизицию, и туда стали стекаться беглецы из других государств. Вскоре Римский папа потребовал покончить с этим, и власти Венеции сочли за благо не идти на конфликт.

В Венеции инквизиция возникла в XIV веке, однако, в отличие от той же испанской, она следила лишь за политической ситуацией в республике, но не за распространением ереси в широком смысле этого слова. В Венеции инквизиция подчинялась городским законам, а конфискованное имущество поступало в городскую казну. Возглавлял венецианскую инквизицию Высший трибунал, который состоял из трех инквизиторов. Во времена Казановы этими тремя инквизиторами были сенаторы Франческо Гримани, Франческо-Джованни Сагредо и Аоло Бембо.

Светлейшая Венецианская республика во времена Казановы управлялась как независимый город-государство во главе с дожем, избираемым корпусом знати — классом патрициев, которые на протяжении столетий ревниво защищали свои права и привилегии. Хотя жители города, по общему мнению, жили лучше, чем обитатели почти любого другого города в Европе, репутацию Венеции как культурной и красочной столицы, к тому же являющейся морскими воротами на востоке и сохранявшей превосходство на море из поколения в поколение, портило бытовавшие мнение о ней как о репрессивном и скрытном обществе, которым в сотрудничестве с коррумпированной церковью безжалостно правят несколько семейств. Правительство дожей, разодетое в великолепные византийские одежды и пребывавшее в роскошнейшем дворце на площади Сан-Марко, опиралось на сети информаторов, анонимные доносы и объект всеобщего страха — венецианскую инквизицию, инструмент государственных репрессий.

Иэн КЕЛЛИ, «Казанова»

Если честно, рвение Казановы на этом новом поприще не может не поражать. Казанова-доносчик все пускал в ход, лишь бы его донесения удовлетворяли его новых хозяев.

Простая история супружеской измены у него превращалась в «запутанную ситуацию, могущую иметь самые серьезные последствия», любой затор на улице, вызванный компанией, беззаботно усевшейся в кружок, — в «центр темных и возмутительнейших слухов».

Казанова служил инквизиции за пятнадцать дукатов в месяц. Он писал доносы на художественные школы, где использовались обнаженные модели, он доносил на своих друзей, которые читали Вольтера или Руссо. В связи с этим его биограф Стефан Цвейг безжалостен к нему: «Любимец женщин превратился в Анджело Пратолини, презренного доносчика и негодяя».

Но он оказался никчемным шпионом, так и не раскрывшим ничего существенного. В результате инквизиторы (не полные же дураки там трудились), видя отсутствие какой-либо эффективности, лишили его жалованья. Они так и заявили ему:

— Отныне, господин Казанова, вы будете получать оплату сдельно, в соответствии со значимостью каждого из ваших донесений.

Грязная работа тут же потеряла для Казановы экономический смысл.

Ирония судьбы: его последнее шпионское донесение помечено 31 октября 1782 года — годовщиной его побега из Пьомби.

Жить стало совсем тяжело. Денег практически не было, с игрой и с шумными любовными историями было покончено. Похоже, звезда Казановы окончательно закатилась.

В 1779 году умер Марко Дандоло, последний покровитель Казановы, и наш герой лишился средств к существованию. В результате ему пришлось перебраться жить в район попроще, далекий от пощади Сан-Марко, темный и неприветливый. Там он повстречал некую Франческу Бускини, скромную девушку из народа, жившую со сварливой матерью, младшей сестрой и юным братом в сущей трущобе. Она была белошвейкой, и ей было всего пятнадцать лет.

Франческа выглядела совсем непрезентабельно, но она заботилась о Казанове, приводила в порядок его одежду, следила за его бельем и хорошо умела готовить его любимое лакомство — горячий шоколад.

Как видим, наш «герой неисчислимых любовных битв», наш «божественный наглец», как привыкли называть Казанову его биографы, превратился в пожилого человека, совершенно сломленного жизнью и ничего уже не ждущего от нее. Фактически, он стал паразитом на шее у несчастной Франчески Бускини.

А потом произошло и вовсе непоправимое: Казанова сильно поссорился с неким офицером по имени Карлетти и написал в отместку злой памфлет. Сенатор Карло Гримани, сын Микеле Гримани, бывшего в прошлом любовником матери и покровителем самого Казановы, встал на сторону Карлетти, пребывавшего в Венеции в качестве его гостя. В ответ Казанова в запале стал нападать и на Гримани, а заодно и на других сенаторов. Итогом стал еще один язвительный памфлет, направленный на этот раз против всей венецианской аристократии. Он носил название «Ни любви, ни женщин, или Авгиевы конюшни».