Нина Левина - Дзюдо и кино

— Уж лучше быть спортсменом и при этом самому сдавать все экзамены, — начал я, полный возмущения, — чем быть любовницей парторга и Ленинской стипендиаткой и при этом даже не появляться на парах!

Парторг сразу понял, кого я имею в виду.

— Сопляк! — заорал он, побагровев от злости. — Да я тебя из института вышибу! Да я тебя сгною! Ты ещё не знаешь, что тебя ждёт! Да я…

Я не позволил ему дальше развивать фантазии на тему, что он со мной сделает, а просто врезал кулаком по его физиономии. Парторг грохнулся наземь, а я развернулся и пошёл от него прочь. Рядом со мной шёл и хохотал Прохоренко. А я постепенно начал осознавать, что сделал что-то не то, и последствия меня ожидали самые серьёзные. Мне почему-то стало не до смеха… За подобную выходку можно было схлопотать лет десять тесного знакомства с суровой Сибирской действительностью.

— Да не ссы, Серёга, — подбодрил меня Володя, — я с батей поговорю. Он всё уладит.

На следующий день с утра меня вызвал к себе декан. Он укоризненно покачал головой:

— Сергей, ты вообще соображаешь, что наделал? Ты же ударил, считай, саму партию!

— Виноват, — каялся я, — не удержался.

— Ладно, — вздохнул декан. — Александр Григорьевич Прохоренко уже похлопотал о тебе. Большого скандала не будет. Тем более, что у парторга самого рыльце в пушку. Мы проверили ту Ленинскую стипендиатку — ты оказался прав, это его любовница. Стипендию мы у неё, конечно, заберём. Но и тебя должны наказать. Так, для галочки, но официально. Сам понимаешь, никто не имеет права руки распускать в здании института. А тем более бить парторгов по лицу. Как же нам тебя наказать? — задумался декан.

И тут мне в голову пришла замечательная мысль:

— А вы исключите меня из общежития! — предложил я.

— Как тебя исключить? — удивился декан. — А где ты жить будешь?

— Так я местный! Я в общежитии и не жил никогда!

— Гениально! — воскликнул декан. — Так мы и сделаем.

На следующий день на институтской доске объявлений висел приказ, где сообщалось об исключении Сергея Рака из общежития в связи с хулиганским поведением. Парторг был доволен, и все счастливы. Кроме бывшей Ленинской стипендиатки.

После окончания первого курса я решил подзаработать во время каникул. В то счастливое студенческое время, стипендия у меня, как у спортсмена, не зависела от оценок — сорок рубчиков в месяц, да ещё плюс талоны на питание по два сорок в день. Сто двенадцать рублей в месяц для студента — это было «очень и очень», как говорил один известный киногерой. Но всё равно хотелось подержать в руках настоящие большие деньги. А где можно было подзаработать по-быстрому в советское время? Правильно, в проводниках. В летний период добавлялось огромное количество поездов. Профессиональных проводников не хватало, и нас, студентов, брали на лето в проводники с распростёртыми объятиями. Туда же подался и я.

Начало моей работы было связано с небольшим смешным скандалом. Год был 1966, гремели «Битлз», и советская молодёжь косила под «битлов» одеждой и причёсками. Я не был исключением и носил вызывающую для того времени причёску, немного недостающие до плеч длинные волосы и чёлку, свисающую на глаза. Это было время, когда даже устраивались рейды на битломанов, чтобы заставить их постричься. По вечерним улицам города на мотоциклах разъезжали дежурные милиционеры с ножницами. Их задачей было вылавливать длинноволосых мальчишек и выстригать им клочья волос так, чтобы они были вынуждены отправляться в парикмахерскую. Я сам однажды чудом ушёл из-под такой облавы и остался нестриженым.

Так вот, устраиваясь на работу, я должен был подписать обходной лист у начальника резерва проводников. Его подпись была последней. Я зашёл к нему в кабинет. Он был занят изучением каких-то бумаг на столе и, не глядя, поставил на моём листе свою размашистую закорюку. А потом оторвал взгляд от бумаг и уставился на меня. На лице его выразилось недовольство и возмущение, и он принялся меня отчитывать:

— Ты на кого похож? Это что за вид? Ты не комсомолец, а патлатая обезьяна!

Сам не знаю, что на меня нашло, но я тут же дерзко парировал ему:

— Чем вам мой вид не нравится? У вас, между прочим, за спиной висит не одна, а целых две патлатые обезьяны, да к тому же ещё и бородатые!

Он с недоумением обернулся и застыл с полуоткрытым ртом — с портретов, висящих на стене за его спиной, на него с немым укором взирали патлатый Маркс и не менее патлатый Энгельс.

— Во-о-он! — заорал на меня пришедший в себя начальник резерва, и я пулей выскочил из его кабинета.

В свой первый рейс Киев-Москва я поехал с таким же новичком студентом, как сам. На перроне в Киеве к нам неоднократно подходили люди, умоляющие взять их до Москвы. Но мы были начинающими проводниками, к тому же комсомольцами. Разве можно брать пассажиров «зайцев»? К тому же я, будучи студентом, перешёл из комсомольских оперативных отрядов во внештатные сотрудники городского ОБХСС. Нет, только законные пассажиры с билетами, приобретёнными в кассах!

Поезд тронулся, и через пару часов пути нас навестили поездные ревизоры.

— Ну что, хлопцы, сколько «зайцев» везёте? — задали они вопрос.

— Ни одного! — гордо ответил я.

— Как ни одного? — вытянулись у них лица от недоумения. — А для чего ж вы сюда пришли?

— Подработать.

— Нет, неправильно, — покачал один из ревизоров головой. — Вы сюда пришли зарабатывать. И делиться заработком с нами! А как же вы без «зайцев» собрались зарабатывать?

В общем, первый рейс прошёл совершенно впустую, и мне посоветовали знающие люди устроиться на следующий рейс с опытным проводником, чтоб научиться всяким проводниковым премудростям.

Был у нас один такой, назовём его вымышленной фамилией Прокопенко. Именно с ним я и собрался в следующий рейс. Первым делом, за несколько часов до отправления поезда мы вместе отправились к билетным кассам. Народу вокруг — пропасть! Лето, разгар сезона, а билеты давно все проданы. Прокопенко подошёл к гудящей, как улей, очереди и сделал объявление:

— Все желающие уехать сегодня на Москву — подходите к поезду, к двенадцатому вагону без четверти девять.

Без четверти девять возле нашего вагона собралась огромная взволнованная толпа человек в сто. Купившие билеты пассажиры вперемешку с желающими уехать во что бы то ни стало.

— Как же ты их всех размещать будешь? — с ужасом глядя на людское море, спросил я у напарника.

— Та от побачиш, — усмехнулся он.

Сначала он впустил всех билетников, выждал время, а потом, за пять минут до отправления поезда, скомандовал безбилетникам:

— Заходьтэ!

И люди, толкаясь и спеша, полезли в вагон. Задние напирали на передних, а те уже дошли до тамбура и упёрлись в двери, предусмотрительно заранее запертые Прокопенко. Но им разбираться было некогда — поезд должен был вот-вот отправляться. Наконец, Прокопенко буквально втолкнул последнего пассажира внутрь вагона и закрыл за ним дверь. Огромная толпа людей с чемоданами, сумками и детьми оказалась запертой в вагоне с двух сторон.