Александр Котов - Уральский самоцвет

Из письма Лим-Кок-Анна к Кампоманесу.

«Я надеюсь, что не буду выглядеть паникером, но я не могу сдержать опасения от вмешательства людей группы Ананда Марга в наши дела. Хотя было сказано, что члены секты не уполномочены их лидерами предпринимать акты насилия, но известно, что таковые акты имели место, например, самоубийство самосожжением во имя любви к ближнему. Вряд ли я должен напоминать, что все акты жестокости за все века человеческой истории производились под знаком той же любви. Извините, что беспокою вас этим опасением, не имеющим, может быть, оснований, но я уверен, что вы правильно оцените эту проблему».

Из ответного письма Кампоманеса Лим-Кок-Анну.

«Продолжающееся общение с Ананда Марга со всеми вытекающими отсюда последствиями вынудит нас в конце концов потребовать технического перерыва матча до окончательного решения суда… У нас не останется иного выбора, как прекратить матч из-за личной и общественной безопасности».

О странной жизни лагеря претендента в те дни пишет гроссмейстер Кин:

«Корчной готовился к 24-й партии необычным способом. Вечером перед партией семнадцать парапсихологов, йогов, гроссмейстеров и представительных девушек и женщин собрались в вилле Корчного на ритуальный сеанс. Усевшись в позе лотоса и образовав загадочный круг, мы в течение двадцати минут пели универсальные псалмы… Корчной последовал совету Ананда Марга и для успокоения своих нервов окропил глаза холодной водой».

В двадцать второй партии во французской защите Карпов получил заметное преимущество, однако претендент оборонялся упорно, пожертвовал пешку и создал контршансы. И все же дело должно было кончиться печально для черных, если бы не упущения Карпова, последнее уже на 42-м ходу, когда контроль времени прошел. В итоге — ничья.

Этот период матча, начиная с восемнадцатой партии, характерен изобилием неточных ходов, поспешных решений и просто просчетов в игре чемпиона мира. Чем объяснить такие погрешности? Разве не видели мы в течение трех лет царствования Анатолия Карпова, с каким изумительным мастерством реализовал он малейшие позиционные преимущества в самых ответственных партиях, какие верные планы выбирал, как был спокоен и выдержан в самых трудных ситуациях. А тут…

«В 1974 году в матче претендентов, — пишет А. Карпов, — я тоже выиграл у Корчного 17-ю партию, как и в Багио. И как четыре года назад, 17-я как-то повлияла на меня. С 18-й первую половину партий я проводил с преимуществом, но как только дело доходило до последних ходов, хотелось совершить их как можно быстрее. Конечно, я понимал, что если выиграю пятую партию, то это фактически победа. И, видимо, ощущение, что победа близка, что она рядом, стало мне мешать. Я не выиграл 18-ю, 20-ю партии, сделал шесть выпускающих победу ходов в 22-й. Свою игру с 40-го по 46-й ход в этой партии я и сейчас объяснить не могу. Чувствовал, что могу выиграть на 41-м ходу. Что, если я отложу партию, противник сдаст ее без доигрывания. Но будто кто-то толкал: сделай еще ход, проведи комбинацию до конца. Лишь на 47-м ходу я догадался партию отложить, но преимущество, увы, уже растерял».

А в чем же действительно причина такого неожиданного и резкого изменения спортивной формы, настроения, боевого духа? Попробуем разобраться в этом. Понятно, что полного решения вопроса ожидать трудно, даже с помощью самого Карпова. Если бы можно было просто решать подобные вопросы, шахматы потеряли бы свою сложность и прелесть. И все же некоторые соображения автор не может не высказать.

Причин много, и прежде всего — усталость.

— После двадцатой партии Карпову будет очень трудно играть, — говорил Михаил Ботвинник во время матча в Багио. (А уж первый-то советский чемпион мира знает спортивный облик своего ученика. На собственном опыте многих матчей изучил он тонкости битв за шахматный трон). — Лично я, — продолжал Ботвинник, — всегда с огромным трудом заканчивал матчи из двадцати четырех партий.

Усталость в тот период была заметна и в ходах Карпова, и во всем его виде. Это подметил и Кин.

«Карпов явно плохо выспался, он горестно разгуливал от отеля «Терраса Плаза» до Городского клуба и обратно. Он выглядел явно усталым в 26-й партии, и этим объясняется выбор им английского начала».

Удручающей была обстановка вокруг матча. Даже на такого спокойного человека, как Анатолий Карпов, не могло не подействовать дикое сонмище загадочных колдунов и убийц, собравшихся вокруг претендента. Хотя, конечно, друзья и помощники, сопровождавшие чемпиона мира, всеми мерами охраняли его покой и безопасность, все равно наличие где-то рядом преступников, готовых даже на то, чтобы облить бензином себя и окружающих и сгореть вместе с ними, не может не нарушить душевного равновесия самого смелого, самого выдержанного человека. Семнадцать лет тюрьмы они уже получили, терять им нечего, а «ради любви к ближнему» эти люди на все пойдут. Вообразите, что вы окажетесь соседом (не говоря о том, что врагом) подобных сектантов, и… мороз по коже проберет! Парапсихологи, колдуны, убийцы!..

Шахматные гроссмейстеры делятся на две противоположные категории. Одни любят смаковать свои победы, продлевают период беспомощного сопротивления уже разгромленного противника. Им приятно глядеть, как тот корчится в муках, страдает от незалечимых, смертельных ран. Такие обычно не спешат наносить заключительный удар — наслаждение победой для них сладостный миг.

Но есть иные гроссмейстеры. Для тех главное — преодолеть сопротивление врага, победить его в равном бою. Когда же враг становится беспомощным, когда он уже не в состоянии сопротивляться, для таких шахматных бойцов и сама партия и даже целый матч становятся «неинтересным». Нет, это не значит, что они прекращают сражение, уже не хотят добиться победы. Просто где-то внутри у них происходит спад «спортивного зла», появляется подспудное желание скорее закончить мучительный период. Этим можно, по-моему, объяснить замедление темпов наступления Карпова в двух матчах 1974 и 1978 годов после семнадцатых партий; та же причина лежит в основе того, что во многих турнирах, набрав нужное для первого места количество очков, он уже не играет на установление рекордов, порой соглашаясь на быстрые ничьи.

Я разговаривал с Анатолием на эту тему, и он в основном со мной согласился. Такова уже природа. Будем сожалеть об этом? Ни в коем случае! Разве не замечательно это с точки зрения общечеловеческой? И разве не может гордиться славный потомок уральских бойцов и этим воспринятым от них качеством характера?

С восемнадцатой по двадцать шестую партии Карпов не одержал ни одной победы, проиграв двадцать первую и несколько раз упустив легкий выигрыш. Шабаш в клане претендента становился с каждым днем все разухабистей, их действия все больше носили криминальный характер.