Екатерина Глаголева - Рокфеллеры

В то время Рокфеллер набрал множество кредитов под обеспечение акциями «Стандард ойл»; если бы Эндрюс выставил свою долю на рынок, акции немедленно упали бы в цене, и тогда... Лучше об этом не думать. Пусть забирает свой миллион, и скатертью дорога.

Сначала Эндрюс ликовал — пока не узнал, что Рокфеллер перепродал его акции Уильяму Вандербильту с прибылью в 300 тысяч долларов. Каков подлец! Одурачил его, а ведь если бы не он... Рокфеллер спокойно предложил Эндрюсу выкупить акции обратно, по той же цене, за которую он их продал. Но Эндрюс в самом деле не верил в будущее компании. Одно дело акции, что-то с ними ещё будет, а другое — миллион настоящими деньгами. Он построил себе огромный (85 х 275 метров), уродливый в своей вычурности пятиэтажный дом на Евклид-авеню, с башенками, эркерами, сотней комнат и целой армией слуг, надеясь когда-нибудь достойно принять в нём английскую королеву Викторию. Но королева в Кливленд так и не приехала; дом простоял пустым четверть века и был снесён в 1923 году, когда сам Эндрюс уже давно лежал в могиле (он скончался в 1904-м в отеле «Атлантик-Сити»). До конца своих дней он будет мучить своих случайных собеседников длинными и нудными филиппиками против Рокфеллера. Однако, как проницательно заметил Морис Кларк, «до продажи он досадовал на Джона; после продажи он досадовал на себя».

Четвёртого января 1877 года в Нью-Йорке скончался Командор Вандербильт. Последние восемь месяцев он не выходил из своего дома 10 на площади Вашингтона; застарелые хвори навалились на него разом и вытянули-таки цепкую душу из 82-летнего тела, которое было предано земле на Моравском кладбище, на острове Статен-Айленд, где позже будет воздвигнут внушительный мавзолей. То, что он не смог унести с собой в могилу, оценивалось в 100 миллионов долларов. Почти всё (95 процентов) Командор завещал сыну Уильяму, которого считал единственным достойным продолжателем своего дела, и четверым его сыновьям (пять миллионов Корнелиусу и по два миллиона Уильяму, Фредерику и Джорджу). Своему младшему сыну Корнелиусу Джеремии он оставил 200 тысяч, которыми должен был распоряжаться трастовый фонд, иначе этот вертопрах всё промотает. Дочери получили от 250 тысяч до полумиллиона, жена — тоже полмиллиона, дом в Нью-Йорке и две тысячи акций железной дороги «Нью-Йорк Сентрал». (В то время девять тысяч акций «Стандард ойл», которыми владел Джон Д. Рокфеллер, стоили 18 миллионов).

Командор Вандербильт жил по тогдашним меркам относительно скромно, позволяя себе лишь один вид непрактичных расходов — на скаковых лошадей. Рокфеллер в этом походил на него: родные деликатно напоминали ему, что пора купить новый костюм, когда рукава старого пиджака начинали лосниться. При этом он вовсе не трясся над нажитым, а считал его стартовым капиталом. Настоящая игра только начинается! Он чувствовал охотничий азарт и сам был похож на гончую собаку: поджарый, лёгкий на подъём, стремительный в мыслях и движениях. Теперь ему хотелось выглядеть моложе, отмежеваться от старшего поколения, и он сбрил старомодные бакенбарды, оставив только рыжеватые усы. Однако от недомоганий, вызываемых постоянным стрессом, он предпочитал лечиться в буквальном смысле слова бабушкиными средствами: съездил в Ричфорд к бабушке Люси, побеседовал с ней и захватил с собой листья и корни её «лечебного куста». Одному компаньону Рокфеллер посоветовал, чтобы избавиться от пристрастия к табаку, каждый день жевать до завтрака апельсиновую корку, а сам снимал нервное напряжение, грызя сельдерей.

Сельдереем надо было запасаться впрок, потому что в сгустившемся воздухе уже опять потрескивало электричество. С началом нефтедобычи в Брэдфорде для «Стандард ойл» материализовалась новая угроза — в лице полковника Джозефа Д. Поттса, самого богатого человека в Пенсильвании и президента компании «Эмпайр транспортейшн», которой принадлежали 500 миль нефтепроводов и тысяча железнодорожных цистерн. Скупая нефтеперерабатывающие предприятия в Нью-Йорке, Филадельфии и Питсбурге, она вела борьбу за клиента, предлагая новым нефтедобытчикам свои тарифные скидки, а также начав прокладывать трубопровод от Брэдфорда к океанскому побережью, чтобы качать по нему сырую нефть в обход заводов «Стандард ойл».

«Эмпайр транспортейшн» была филиалом Пенсильванской железной дороги. Рокфеллер потребовал встречи с её президентом Томом Скоттом и вице-президентом Александром Кассаттом и пригрозил войной, если они не прекратят «пиратствовать». (Он ведь прекрасно понимал, кто «выписал каперское свидетельство» Поттсу). 65 процентов нефти, перевозимой по Пенсильванской железной дороге, принадлежали «Стандард ойл», и всё же Скотт не стал уступать: его страшило превращение Рокфеллера в великана. Если уж нельзя стереть его в порошок, пусть хотя бы уменьшится в размерах.

В марте 1877 года «Пенсильвания» ответила отказом. Тотчас же все нефтяные заводы в Питсбурге временно закрылись, работали только кливлендские; Флаглер договорился с Уильямом Вандербильтом об изготовлении ещё шестисот цистерн для перевозки дополнительных объёмов нефти по «лояльным» железным дорогам — «Эри» и «Нью-Йорк Сентрал». «Эмпайр» в ответ развернула энергичную кампанию по созданию собственных нефтеперерабатывающих предприятий и привлечению на свою сторону независимых производителей. Тогда «Стандард ойл» резко опустила цену на свой керосин везде, где появлялась продукция конкурентов, причём низкая цена поддерживалась изо дня в день, неделю за неделей, месяц за месяцем. Рокфеллер не постеснялся применить способ нелояльной конкуренции, с которым раньше сам же боролся. Одновременно «Эри» и «Нью-Йорк Сентрал» по его настоянию сократили тарифы на перевозки. Нефтедобытчики, перевозившие свою продукцию по «Пенсильвании», стали просить её руководство о том же. «Мы делали им щедрые скидки, — рассказывал позже Кассатт, — мы делали, что могли, чтобы перевозить их нефть. В некоторых случаях скидки превышали плату за перевозку. Помню, как однажды мы перевозили в Нью-Йорк нефть для г-на Олена или человека, чьим представителем он был, со скидкой, кажется, восемь центов от ничего. Конечно, объём там был небольшой, но мы работали и по таким тарифам».

Для поддержания баланса Том Скотт уволил сотни рабочих и сократил зарплаты на 20 процентов. Когда он вдвое увеличил длину составов, оставив неизменной численность обслуживающей бригады, железнодорожники в знак протеста бросили работу. В начале июля железная дорога «Балтимор и Огайо», находившаяся в оппозиции к «Стандард ойл», тоже уменьшила зарплаты на десять процентов и установила норму для бригады в 100 миль в день, причём простои на станциях не оплачивались. Бригады, обслуживавшие товарные составы, отказались выйти на работу; забастовщиков оказалось так много, что их некем было заменить, а рабочие ещё и блокировали пути, требуя повышения зарплаты. 17 июля кто-то перевёл стрелку, и поезд, следовавший на запад, сошёл с рельсов; паровоз загорелся, два человека получили сильные ожоги. Забастовка охватила несколько городов, от Балтимора до Чикаго, и несколько станций в Западной Виргинии; губернатор штата обратился за помощью к президенту. 20 июля в Балтиморе простаивало около 250 поездов; президент «В & О» Джон Гарретт попросил губернатора Мэриленда прислать на подмогу войска. Губернатор отрядил формирования милиции, Резерфорд Хейс — части регулярной армии. Железнодорожников поддержали другие мастеровые; собравшиеся толпы преградили дорогу солдатам; в яростных стычках погибло от десяти до двадцати двух человек, более 150 получили ранения. Движение поездов возобновилось только 29-го числа, когда забастовщиков заменили другими рабочими. В Питсбурге протестующие подожгли 500 цистерн, 120 паровозов и 27 зданий, и руководству Пенсильванской железной дороги пришлось просить срочный кредит у банка «Дрексель, Морган и К°» с Уолл-стрит. Джинн, выпущенный из бутылки, теперь грозил сокрушить всё и вся: по Кливленду разнёсся слух, что две тысячи активистов, вооружённых пистолетами, идут на Евклид-авеню. В Тайтусвилле ждали только сигнала, чтобы начать громить имущество «Стандард ойл», но его не последовало. Том Скотт быстренько скупил акции «Эмпайр», упавшие в цене, и, не сказав ни слова Поттсу, отправил Кассатта в Кливленд — передать Рокфеллеру и Флаглеру, что готов пойти на мировую.