Екатерина Глаголева - Рокфеллеры

Добросердечные южане были, однако, крайне обидчивыми и всегда болезненно воспринимали любой намёк на свою неполноценность, поэтому название «Рокфеллеровская санитарная комиссия по искоренению глистов на Юге» быстро сократили до первых трёх слов, а потом и вовсе заменили на «Санитарная комиссия США». Её штаб-квартира находилась не в Нью-Йорке, а в Вашингтоне, исполнительным секретарём стал уроженец Теннесси доктор Уиклифф Роуз, политическим прикрытием служили государственные медицинские комиссии. Именно они направляли молодых врачей в сельскую местность для проведения разъяснительной работы среди населения, а зарплату этим врачам платил Рокфеллер. Последний факт тщательно скрывали, чтобы не вызвать недоверия ко всему проекту; и всё же народ как-то прознал, кто его финансирует, и начал строить порой нелепые предположения о том, зачем Рокфеллеру это надо. По одной из версий, Рокфеллер решил заняться производством обуви и теперь хочет приучить южан носить башмаки круглый год, а не только зимой.

В 1910 году по южным штатам разъезжали агитационно-просветительские поезда, в двух округах устроили диспансеры (затри года их число возрастёт до 208), куда людей завлекали рекламными листовками: «Взгляните на глистов и различных кишечных паразитов, которых носит в себе человек». К микроскопам и баночкам с гельминтами выстраивались длинные очереди. За первый год армия медиков под командованием Роуза осмотрела 102 тысячи человек в девяти штатах, у сорока трёх тысяч были обнаружены глисты. Поскольку лечение было быстрым и эффективным (в 1911 году за один день исцелились 454 человека), многие считали его чудом, и исцелённые пели христианские гимны. К программе присоединились все южные штаты, кроме Флориды.

В том же 1910 году Прентисы превратились из городских жителей в фермеров. Рокфеллер выдал Альте с мужем 250 тысяч долларов на приобретение дома и земли, и они купили себе ферму в Беркширских горах, в штате Массачусетс, назвав её Горой надежды (Маунт-Хоуп). Теперь в письмах Альты речь шла в основном о пахоте, боронении, навозе, кукурузе, картофеле, гречихе, севообороте.

Джон-младший тоже решил пойти своим путём — правда, иным. Он уже год собирался окончательно расстаться со «Стандард ойл» с её нечистоплотными методами и посвятить себя благотворительности. Свои тайные мысли он открыл только жене и отцу. Джон Д. коротко ответил: «Делай, как считаешь правильным», — но с предложением выгнать Арчболда не согласился.

В январе 1910 года на заседании правления Джон-младший вышел из совета директоров «Стандард ойл». Общественности об этом сообщили только два месяца спустя, когда в сенате был представлен законопроект об учреждении Рокфеллеровского фонда. Одновременно Джон вышел и из совета директоров «ЮС стил». Со сферой бизнеса его теперь связывали только две компании: «Америкэн линсид» (производство олифы) и «Колорадо фьюэл энд айрон» («КФА»). Рокфеллер передал ему контрольный пакет в «Америкэн линсид» стоимостью 16 миллионов долларов, и Джон «молил Бога, чтобы тот научил его быть таким же добрым и верным его слугой, каким был его отец». Последний затребовал у него отчёт о расходах за предыдущий год, и Джон-младший подсчитал всё до цента: 65 918,47 доллара.

Компания «КФА», второй по величине металлургический гигант в США, по-прежнему была убыточным предприятием, и Джон решил доказать отцу, что и он способен находить решения в трудных ситуациях. Вот только Рокфеллер-старший в таких случаях всегда выезжал на место и подробно знакомился с положением дел, а его сын доверился управляющему Ламонту Монтгомери Бауэрсу, в своё время весьма умело руководившему озёрной флотилией сухогрузов. Ему уже перевалило за шестьдесят; вице-президентом «КФА» он стал опять же с подачи своего племянника Фредерика Гейтса (который больше думал о том, что горный воздух Колорадо пойдёт дядюшке на пользу).

Бауэрс уяснил для себя только одно: Рокфеллеры не пойдут на уступки профсоюзам. Поэтому он вместе с президентом компании Джесси Уэлборном применял политику кнута и пряника: рабочий городок был наводнён шпионами и сыщиками, в симпатизирующих профсоюзам даже стреляли; при этом зарплаты рабочим подняли на десять процентов, а рабочий день сократили до восьми часов. Ещё Бауэрс хотел открыть магазины для сотрудников, которые принадлежали бы компании. Но для охраны труда не делалось ничего. 31 января 1910 года на одной из шахт произошёл взрыв, погибли 79 человек. Бауэрс обвинил во всём беспечность шахтёров. В ответном письме от 7 февраля Джон-младший вообще не упомянул об этой трагедии, затрагивая лишь экономические вопросы и статистические показатели. Рокфеллер-старший собирался продать «КФА» тресту «ЮС стил», как только за неё можно будет взять приличную цену, а для этого надо было выйти из минуса.

Но такое равнодушие к жизни горняков можно было объяснить и тем, что как раз в то время Джон-младший неожиданно занялся решением другой социальной проблемы.

В 1909 году в журнале Макклюра вышла статья Джорджа Кибба Тёрнера «Дщери бедноты: История развития Нью-Йорка как ведущего мирового центра белого рабства под властью Там мани-Холла». Под «белым рабством» подразумевалась проституция, а Таммани-Холл — влиятельная политическая структура демократов, имевшая «клубы» в каждом районе Нью-Йорка. Тёрнер клеймил в основном эмигрантов: евреев из Восточной Европы и итальянцев, поставлявших живой товар в дансинги и дома терпимости: первые действовали обманом, обещая девушкам жениться, взять их на содержание, найти им хорошую работу, а потом отправляя на панель, вторые — силой. Эта статья наделала много шуму, и через два месяца после её публикации судья Томас О’Салливан, поддерживавший Таммани-Холл, учредил специальное Большое жюри для расследования ситуации. В январе 1910 года он предложил Рокфеллеру-младшему стать председателем Большого жюри, а все его возражения о полной неосведомлённости в этом вопросе отмёл одной фразой: «Ваш долг перед городом — внести свой вклад в борьбу с порочной практикой, которая в нём существует».

На самом деле это было сделано специально. «Белое рабство» было хорошо организованным бизнесом с годовым оборотом семь миллионов долларов. Руководство клубов Таммани полагало, что под председательством стыдливого и бесхребетного Рокфеллера Большое жюри позаседает отведённые ему 30 дней, выдаст какие-нибудь беззубые рекомендации и спокойно разойдётся. Но не тут-то было. По прошествии месяца члены жюри разойтись отказались и работали ещё полгода. Когда все средства из фонда расследования были потрачены, Рокфеллер внёс в него 250 тысяч долларов собственных денег. Он читал литературу по данному вопросу, консультировался со специалистами по гигиене и здравоохранению, собирал через информаторов свидетельства проституток (сам он с девушками не общался), содержателей домов свиданий, полицейских и «воров». «В жизни никогда так много не работал, — рассказывал потом Джон-младший. — Я был на работе утром, днём и ночью». Он объединил усилия с окружным прокурором Джеймсом Рейнольдсом, и под их руководством жюри заслушало Тёрнера, бывшего шефа нью-йоркской полиции Теодора Бингема, а также Клиффорда Роя, боровшегося с «белым рабством» в Чикаго. Несмотря на то, что Тёрнер отказался от своего же прежнего утверждения, будто в Нью-Йорке действует целый преступный синдикат, сказав, что просто есть люди, владеющие несколькими публичными домами, Рокфеллер и Рейнольдс не закрыли расследование. Из отчётов информаторов следовало, что мужчины-сутенёры постепенно вытеснили бандерш, индивидуалок мало, проституция превратилась в организованный бизнес, девушек покупают и продают в бордели. Сутенёры поддерживали неформальные связи, скидывались в «общак» и обеспечивали себе покровительство полиции, устанавливали общие неписаные правила, чтобы держать в подчинении девушек и жить за их счёт.