Гарольд Мур - Мы были солдатами... и были молоды

Нехватка рук мне не нравилась, но в Корейской войне по-другому дела и не складывались, а ведь мы как-то справлялись. Просто подбираешь сопли и делаешь, и при Йа-Дранге мы поступим точно так же. Офицеры и сержанты сделают всё, чтобы подтянуть слабину, как в Корее это делали мы.

Я мог только надеяться, что в ходе предыдущих боёв противника серьёзно потрепали и что он так же, как и мы, не досчитывается людей. По крайней мере, чтобы подтасовать расклад, я хоть мог рассчитывать на сильную огневую поддержку. Прогноз погоды — ясные солнечные дни и лунные ночи — практически гарантировал нам поддержку с воздуха, а две батареи в двенадцать 105-мм гаубиц полностью будут переданы в наше распоряжение.

Но главная моя озабоченность фокусировалась на том факте, что у нас будет только шестнадцать транспортных "Хьюи" на доставку батальона в район десантирования и в среднем пятнадцатимильный перелёт в одну сторону из различных пунктов приёма ЛС на борт. Это означало, что в первой волне меньше восьмидесяти человек — даже не целая рота — приземлятся в зоне высадки и будут единственной силой на участке до тех пор, пока вертолёты не вернутся в Плейме, не загрузят ещё восемьдесят и не вернутся обратно. Следующие рейсы поднимут уже больше людей — от девяноста до ста, — поскольку сожгут топливо и по весу станут легче.

Полёт туда и обратно займёт тридцать минут, и при ожидаемой интенсивности понадобится больше четырёх часов, чтобы доставить всех моих людей на место. Во время этого процесса машинам "Хьюи" также придётся отвлекаться на дозаправку, из-за чего потребуется ещё больше времени; а если зона высадки окажется "горячей" и какой-нибудь из шестнадцати вертолётов рухнет подстреленный, это тоже немедленно ударит по расписанию.

В ту ночь, прислонившись к глиняной стене старого французского форта, я мысленно перебирал бесконечную вереницу из "если". Потраченное таким образом время никогда не пропадает; если хоть одно "если" придёт в голову, то в игре командир окажется на несколько драгоценных секунд впереди. Моим наихудшим сценарием была "горячая" зона высадки, бой, начинающийся во время или сразу после высадки нашего десанта, и я определённо должен был допустить, что противник сможет нам его обеспечить. В любой атаке на удерживаемый противником район, — будь то плацдарм или зона выброски десанта, необходимость форсирования крупной реки или, как в нашем случае, приземление в базовом районе, — самое страшное время — тот неопределённый интервал перед тем, как войска, прочно обосновавшись и организовавшись, начнут выдвигаться. Вот когда ты больше всего уязвим.

Я обдумывал то, что можно сделать, чтобы повлиять на ход действий, если случится худшее. Для начала, я лично приземлюсь на первом вертолёте, ведомом Брюсом Крэндаллом. Это позволит мне взглянуть с малой высоты на зону высадки и окружающую местность, и — Крэндалл в переднем кресле, я в заднем — мы сможем, если потребуется, тут же отработать любой возникший в последний момент манёвр в запасную зону высадки и устранить другие проблемы с партией.

Во время американской гражданской войны считалось делом принципа, чтобы хороший офицер как можно меньше ездил на лошади. Для того имелись веские причины. Если сидишь на лошади, а твои солдаты маршируют, то как ты можешь судить, насколько они устали, как сильно хотят пить и как тяжело давят рюкзаки на их плечи?

Той же философии я придерживался и во Вьетнаме, где за каждым комбатом закреплялся оперативный вертолёт. Некоторые командиры использовали такой вертолёт в качестве личного скакуна. Я же никогда этому не доверял. Чтобы видеть и слышать то, что происходит, нужно ногами ступать по земле вместе со своими бойцами. Чтобы твои инстинкты сработали правильно, нужно получать информацию из первых рук. Кроме того, слишком легко быть бодрым, невозмутимым и бесстрастным на высоте 1500 футов, слишком легко требовать невозможного от войск, слишком легко совершать ошибки, которые окажутся фатальными только для тех душ, что далеко внизу — в грязи, крови и смятении.

Со мной на первой машине полетят сержант-майор Пламли, капитан Том Мецкер, мой радист рядовой Боб Уэллетт и наш переводчик мистер Ник, монтаньяр.

Второй аспект моего плана решения проблем в зоне высадки заключался в следующем. Я помещу свою группу координации огневой поддержки наверх, в командный вертолёт батальона, и Мэтт Диллон будет координировать. С высоты 2500 футов Диллон установит радиосвязь со штабом 3-ей бригады, с тыловым командным пунктом батальона в Плейме и со всеми ротными зонами посадки десанта. Он сможет отслеживать всё, что будет сказано по радиосети батальона. Джерри Уайтсайд будет направлять артиллерию и "ганшипы" с ракетами. Чарли Гастингс займётся огневым сопровождением от ВВС. А Микки Пэрриш будет иметь дело с Брюсом Крэндаллом и вертолётчиками.

В-третьих, я должен был до максимума усилить удар восьмидесяти человек, которые в первые критические полчаса окажутся на земле одни. Согласно новой науке об аэромобильной войне стандартная оперативная процедура диктовала, что головная группа рассеивается вкруговую на 360 градусов и образует периметр. Но не на сей раз. Я обдумывал новую последовательность, которая казалась мне скроенной как раз для такой ситуации. Рота "браво" соберётся в центре зоны высадки в качестве резерва и ударной силы. Четыре отделения по семь человек отправятся в разных направлениях, чтобы проверить периметр и прилегающую территорию. Если одно из отделений столкнётся с неприятельскими силами, я смогу переместить остальную часть роты в том направлении и перенести бой на противника, подальше от зоны высадки.

Около 10:30 вечера мы с Пламли вернулись в оперативную палатку, чтобы проверить приготовления. Всё шло нормально. Пламли предложил немного поспать, заметив, что может пройти немало времени, прежде чем у нас появится другой шанс. Мы вернулись к месту, где оставили рюкзаки, прямо на земле завернулись в плащ-палатки, — положив оружие под руку, — и уснули.

Центральное нагорье — прекрасный регион; от густонаселённых прибрежных районов с белыми песчаными пляжами и плоскими рисовыми полями, ограниченными дамбами, он поднимается в более пересечённые, изрезанные ручьями предгорья и, наконец, в горы высотой от двух до трёх тысяч футов — внутренние районы, где французы обустраивали кофейные и чайные плантации. В 1965-ом году Нагорье вошло во владения "зелёных беретов", спецназа США. Но задолго до военных и ещё до французов это была родина многих племён монтаньяров, или горцев; каждое племя имело свой диалект и территорию, и жизнь их мало изменилась со времён бронзового века, когда, изгнанные из Южного Китая, они заселили горные хребты Индокитая, Малайский архипелаг и даже некоторых индонезийские острова.