Иван Просветов - Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова

7 декабря 1937 года следователи провели обобщающий допрос Эвенчика, сведя воедино все предыдущие признания. В тот же день начальник УНКВД по Московской области Реденс и начальник 3 отдела Сорокин отправили докладную записку первому заместителю народного комиссара внутренних дел СССР Фриновскому.

Доклад «О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников» перепечатали или цитировали едва ли не все советские газеты и журналы – вплоть до таких, как «Журнал общей химии», «Плодоовощное хозяйство», «Редкие металлы», «Русский язык в школе», «Советская археология», «Советская Арктика» и «Советские субтропики».

«3-м отделом УГБ УНКВД МО вскрыта и ликвидируется шпионско-террористическая организация, созданная чешскими разведывательными органами из эмигрантской молодежи, объединившейся в Союз студентов-граждан РСФСР в городах Прага и Брно… Установлено, что Союз студентов-граждан РСФСР создан чешскими разведывательными органами и РОВС для легальной переброски в СССР шпионов, диверсантов и террористов. Одним из инициаторов создания этого “союза” является Быстролетов Дмитрий Александрович, который, по показаниям арестованных, является агентом чешских разведывательных органов. Быстролетов прибыл в СССР в 1929 году и до последнего времени ведет разведывательную работу, являясь резидентом чешской разведки. Сообщая об изложенном, просим вашей санкции на арест Быстролетова». [295] Цитируется по публикации: В.Снегирев. Другая жизнь Дмитрия Быстролетова // «Правда». 1990. 10 мар.

Судя по тексту записки, комиссар и капитан госбезопасности понятия не имели, чем занимался Быстролетов в НКВД и где его искать. А когда вопрос прояснился, никакой санкции не получили. Михаил Фриновский – правая рука Ежова – помнил, что нарком благоволит начальнику внешней разведки. Слуцкий же понимал, что показания на его сотрудника – следствие чрезмерной ретивости провинциальных контрразведчиков. Быстролетов ему был очень нужен. Резидента, особенно легального, так или иначе можно заменить. Опытный нелегал-вербовщик, способный легко менять амплуа, – продукт штучный. Но 17 февраля 1938 года Слуцкий скончался прямо на рабочем месте – по официальной версии, от острого сердечного приступа. Сменивший его Сергей Шпигельглас – разведчик старой школы, много лет проработавший за кордоном, – поспешил вывести агента Ганса из-под удара. 31 марта 1938 года приказом по ГУГБ НКВД Дмитрий Быстролетов был уволен «по сокращению штатов». Но не оставлен без помощи.

1 апреля он подал заявление во Всесоюзную торговую палату: «Прошу принять меня в экономический информационный отдел на должность заведующего бюро переводов». В тот же день на документе появилась резолюция: «Оформить с окладом 500 руб. с месячным испытанием». [296] РГАЭ. Ф. 870, оп. 242, д. 10670, л. 1.

Разумеется, испытательный срок был лишь формальностью. Для руководства ВТП новичок оказался сущим кладом: он свободно переводил с английского, немецкого, французского, чешского, а также знал голландский, польский, итальянский и испанский языки, причем был юридически грамотен и владел коммерческой и финансовой терминологией. Быстролетов рьяно взялся за дело и уже за второй квартал 1938 года перевыполнил годовой план выручки с заказов от внешнеторговых организаций. Штат бюро расширили до 25 переводчиков. Его заведующего приглашали в арбитражные комиссии, разбиравшие споры по крупным сделкам – фрахту иностранных судов, сбыту продукции «Нефтесиндиката» и «Союзторгкино», поставках оборудования для различных промышленных предприятий.

В автобиографии для отдела кадров Быстролетов свои знания объяснил тем, что до 1930 года учился в Праге и трудился в советском торгпредстве, а позднее служил экономистом-специалистом по иностранным рынкам в Нарком-тяжпроме и Наркомвнешторге – главным образом за границей. Коллегам говорил, что он по профессии – художник, специалист по рекламе, долгое время жил во Франции, Германии, Чехословакии и, хотя во Всесоюзную торговую палату принят как переводчик, намерен в дальнейшем получить работу по своей художественной специальности.

Возможно, Быстролетов действительно на это надеялся. Он мог теперь причислять себя к миру искусства, поскольку отучился в Институте повышения квалификации художников, где преподавали такие корифеи, как Бакшеев, Фаворский, Иогансон, Крамаренко, Пименов.

Обаятельный и очень талантливый Юрий Пименов был его ровесником, даже моложе, но его картины уже висели в Третьяковской галерее. В 1937 году он создал великолепное полотно для выставки, которая намечалась к 20-летию советской власти, но почему-то не состоялась. Ах, эта «Новая Москва» – светлая, легкая, счастливая! Вся в бодром движении летнего дня, символизирующая радость жизни в свершениях.

И ведь всё это было: открытие порта пяти морей, героический перелет Москва-Ванкувер, строительство самого высокого здания в мире – Дворца Советов. Первая в мире дрейфующая полярная станция, первое в мире искусственное сердце. Завершение второй пятилетки, к концу которой Советский Союз обогнал по темпам роста промышленности все капиталистические страны. Выборы в Верховный Совет СССР – первый социалистический парламент.

…Но в НКВД уже вызрела чудовищная раковая опухоль, беспрерывно сотрясавшая метастазами огромную страну. Каждый громкий процесс порождал волны арестов, пропахивавших города и сёла.

В июне 1937 года газеты объявили о раскрытии контрреволюционной фашистской организации в РККА, созданной высшими военачальниками – маршалом Тухачевским, бывшим заместителем наркома обороны, и восемью командармами и комкорами. В марте 1938-го Военная коллегия Верховного суда СССР слушала дело Антисоветского право-троцкистского блока, и на скамье подсудимых снова оказались видные большевики, чьи имена не так давно произносились с уважением – Бухарин, Рыков, Крестинский, Ягода, а также бывший секретарь Горького, известные партийные деятели, дипломаты, врачи и руководящие сотрудники наркоматов. Все они обвинялись в измене родине, шпионаже, терроре, подрыве военной мощи СССР. «Партиздат» громадными тиражами печатал брошюры о врагах, проникших всюду – в крупные города и самые отдаленные районы, промышленные центры и колхозы, – и умело прикидывающихся своими, чтобы потом «нанести нам удар в спину».

И шпионов находили буквально везде – на заводах и в театрах, в воинских частях и научных учреждениях, среди пенсионеров и студентов. Вот, к примеру, за кем приезжал «воронок» на улицу Врубеля, в тихий квартал из 18 малоэтажек, значившихся под общим номером «дом 6» (в последнем корпусе жила семья Быстролетовых): заведующий лабораторией Всесоюзного института экспериментальной медицины, комендант общежития Исполкома Коминтерна, заведующий хозяйством НИИ охраны труда, главный бухгалтер завода «Профгвоздь», оперуполномоченный Иностранного отдела ГУГБ НКВД СССР, научный сотрудник НИИ сигнализации и связи, уполномоченный ОБХСС, сержант милиции, член Союза художников СССР, токарь НИИ слуховых аппаратов, слесарь-электрик троллейбусного парка. Это лишь малая выборка из числа тех, кто не вернулся в поселок Сокол.