Иван Просветов - Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова

«Деду фильм не понравился, – вспоминал Сергей Милашов. – Режиссер не показал главного: разведка – столкновение интеллектов, накал страстей, которые выражают глаза на невозмутимом лице разведчика». [398] Пир бессмертных. Т. V, С. 311.

Одновременно с созданием фильма Быстролетов сочинял приключенческую повесть «Para Bellum» – она появилась в журнале «Наш современник» весной 1974 года. Начало было весьма завлекательным:

«Туристы, выходя из чистенького здания центрального амстердамского вокзала, обычно прежде всего пересекают улицу и направляются к одному из баров, длинным рядом выстроившихся лицом к вокзалу, – их манят яркие рекламные картины, изображающие смуглых креолок, которые были бы похожи на испанских мадонн, если бы не отсутствие одежды – у одних частичное, у других полное… Но один из пассажиров не поспешил вслед за всеми под зазывные вывески… Поставив небольшой и, по-видимому, легкий чемодан возле ног, он закурил сигарету и с удовольствием окинул взглядом улицу».

В последующих главах рассказывалось о блестящих операциях советских разведчиков в предвоенной Германии, Голландии, Швейцарии.

В тех же номерах «Нашего современника» печатался роман о золотоискателях – «Территория» молодого писателя Олега Куваева. «Территорию» многократно переиздавали в СССР, перевели на 15 иностранных языков. О «Para Bellum» же вскоре позабыли. Ценности ей могло придать хотя бы поверхностное раскрытие биографии автора, о котором читатели совсем ничего не знали.

Фильм «Мертвый сезон», вышедший на экраны страны в 1968 году, начинался с краткого комментария полковника Абеля – советские зрители впервые увидели, как выглядит настоящий разведчик-нелегал.

«Я выступаю в роли, необычной для себя, – объяснял Рудольф Иванович, – потому что люди моей профессии привыкли больше слушать и меньше говорить. Но тема этой картины волнует меня и моих товарищей, и поэтому я думаю, что это оправдывает некоторое отступление от наших правил».

Абель предупредил, что место действия в фильме не названо, имена и фамилии героев изменены, но основа сюжета – подлинная:

«…как подлинна та борьба, которую мы ведем – мы, люди, которые стремятся предотвращать войны».

После успешной премьеры «Мертвый сезон» вошел в число востребованных лент советского кинопроката и телеэфира. «Человека в штатском» же быстро позабыли. Повесть «Para Bellum» была переиздана лишь один раз – в 1979 году, стараниями Анны Михайловны Быстролетовой, да и то в сборнике.

Органы госбезопасности оказывали Дмитрию Александровичу знаки внимания: предложили персональную пенсию, от которой он отказался (о пенсии он просил после реабилитации, а теперь и без того вполне хорошо зарабатывал); наградили юбилейным знаком «50 лет ВЧК-КГБ». Приглашали помочь разобраться с кое-какими довоенными резидентурными документами ИНО. По словам Милашова, заместитель председателя КГБ СССР Семен Цвигун «неоднократно обращался к деду с просьбой проконсультировать “своих” авторов или высказать мнение о произведениях на тему разведки». В октябре 1968 года Быстролетов «согласно полученным указаниям» (так в рукописи) подготовил отчет о своей службе в ИНО. Руководство внешней разведки чтило традицию фиксировать опыт мастеров старой школы: их приглашали выступать перед курсантами, просили оставлять воспоминания – в свободной форме.

«С работой в разведке и с ИНО связаны лучшие годы моей жизни, – написал Быстролетов. – Я горжусь ими, и от теперешних работников КГБ слышал слова: “Мы хотели бы быть такими, как вы. Вы – пример для нас”. Я имею право гордиться сделанным». [399] Цитируется по статье В.Снегирева в газете «Правда» от 10.03.1990.

Эти воспоминания на Лубянке хранили под грифом «Особо секретный фонд» и использовали на свое усмотрение. Полковник Николай Пекельник, курировавший съемки «Человека в штатском», заимствовал из отчета сюжетную линию, действующих лиц и некоторые факты для повести «Капля крови» (сборник «Чекисты рассказывают», издан в 1983 году). Быстролетова он переименовал в Павла Доброхотова, Бориса Базарова – в Виктора Тихонова, Эрнеста Олдхэма – в Эдуарда Пелхема, и в завуалированном виде поведал об операции проникновения в шифровальную службу Foreign Office. Упомянул даже о текстильной фирме-прикрытии. Публикация осталась незамеченной за границей, и до 1990-х специалисты по истории шпионажа, как и аналитики MI5, оставались в неведении, каким образом советская разведка получила доступ к секретной информации британского МИД.

Внеочередная репетиция парада на Красной площади нарочно была проведена ночью – чтобы заслонить проходившую там эпохальную перемену.

На следующий день, 1 ноября 1961 года в газетах появились скупые строчки:

«Во исполнение постановления XXII съезда КПСС гроб с телом И.В.Сталина перенесен из Мавзолея Владимира Ильича Ленина к Кремлевской стене».

Съезд одобрил предложение первого секретаря Ленинградского обкома Спиридонова единодушно. Никогда прежде с высоких трибун не говорили так откровенно о культе личности. И сам Хрущев, и многие делегаты в своих выступлениях приводили факты произвола и беззакония, творившегося по указанию или с ведома Сталина – чудовищного истребления советских людей, и государственных деятелей, и простых граждан без суда и следствия по лживым, наскоро сфабрикованным обвинениям.

После XXII съезда бывший фронтовик и лагерник Александр Солженицын передал машинописный экземпляр своей повести «Щ-854. Один день одного зэка» в редакцию «Нового мира». Согласовывали ее долго, переименовали в «Один день Ивана Денисовича», печатали – с личного одобрения Хрущева. 18 ноября 1962 года 97 000 экземпляров журнала развезли по киоскам и разослали подписчикам по всей стране. Издание с «Одним днем» стремительно исчезло с прилавков, и редакция допечатала еще 25 000. В январе 1963 года повесть вышла в «Роман-газете» 700-тысячным тиражом, а летом – еще и отдельной книгой. Константин Симонов, писатель с высочайшим авторитетом, отозвался о ней с исключительной похвалой:

«Тема повести связана с такой страшной и кровоточащей раной, что по-настоящему поднять ее мог […] лишь художник, безгранично любящий людей своей Советской страны и верящий в их нравственную силу». [400] К.Симонов. О прошлом во имя будущего // «Известия», 18.11.1962.

Еще до того, как имя Сталина исчезло с мавзолея, вчерашние з/к твердо знали, что о «том самом» прошлом писать нужно – непременно и обязательно.

«Лагерь – отрицательная школа с первого и до последнего дня для кого угодно. Но уж если ты его видел – надо сказать правду, как бы она ни была страшна, – считал Варлам Шаламов. – Со своей стороны я давно решил, что всю оставшуюся жизнь посвящу именно этой правде». [401] Из письма А.Солженицыну в ноябре 1962 г. Цитируется по изданию: В.Шаламов. Собрание сочинений. Т. 6. М., 2004. С. 288–289.