Коллектив авторов - В боях за Молдавию. Книга 2

Но вот из Бельц в Яссы пошли поезда, груженные немцами. «Скоро наши придут», — говорили люди и ждали этого радостного часа. Вдруг грянула беда.

— В обеденный час вся наша семья собралась за столом, — рассказывал Цуркан. — Открылась дверь, и в дом вошли три немца. Они держали винтовки и кричали: «Руки вверх!» По приказу немцев мы все вышли из хаты. На улице собралось много людей. Мы жались друг к другу, как овцы на дожде. Немецкие пулеметы были наведены на нас, безоружных крестьян. Я видел, как немцы зажгли мой дом. Жена хотела взять свой платок и кинулась в горящую хату. За ней бросился немецкий солдат, толкнул прикладом в спину так, что она без чувств повалилась на пол. Ее схватили и шатающуюся погнали обратно в толпу согнанных молдаван. В моей хате жило восемь душ, из них четверо детей. Сына моего Сергея и зятя немцы увезли с другими мужчинами в Яссы, в свою комендатуру. Это значит — увезли их на верную смерть. В сарае сгорели у меня две лошади, сгорела кукуруза. Теперь остался без всего.

В Хилиуцах жила семья украинца Ивана Ворожбита. Когда в селе началась стрельба, он сказал жене:

— Тикаймо, бо нимец палыть и вбывае людей!

И они побежали куда глаза глядят. Выбежав в поле, услышали выстрелы. Немцы погнались за ними. Иван Ворожбит бросился в придорожную канаву, его жена укрылась в поле в яме. Немцы приближались к месту, где лежал Иван. Он поднялся, хотел снова бежать, но пуля сразила его.

Семья Василия Кока той ночью была дома. Пятеро детей, один другого меньше, с утра осаждали мать, просили есть. Кока своей земли совсем не имел. Одна десятая гектара под огородом — вот и все его богатство. К нему во двор вошли немцы. Хозяйка подумала, что сейчас гитлеровцы потребуют яиц и кур. Но что она им даст? Двор-то пустой! Один немец вошел в хату, другой с автоматом наперевес остался в сенях. Первый немец ударил в грудь Василия и выгнал его из хаты.

Жену Василия и детей во двор не пустили. Прогремели два выстрела. Василий мертвым остался лежать во дворе. Жена и дети оплакивали погибшего.

Семья Екатерины Клицман состояла из трех человек. Мужа и пятнадцатилетнего сына убили немцы. Женщина носила траур. В ее глазах уже не было слез. Она говорила:

— Воюйте, наши дорогие защитники, так, чтобы ни один фашист в живых не остался. Они разбили мое сердце и мою жизнь, проклятые. Смерть им!

Батальон капитана Николаева стремительно двигался вперед. На пути встречались лишь вражеские обозы и небольшие группы румын. Между ними и походным охранением возникали короткие схватки.

Бойцы вспоминали, что они так же двигались к Бугу и к Днестру. Теперь неутомимый комбат вел их к Пруту и шел впереди легкой походкой.

Николаев знал, что батальон слишком глубоко вклинился в расположение войск противника, что марш очень рискованный. Но, во-первых, неподалеку ехал на коне командир дивизии Путейко, который всегда умел добиваться успеха. Во-вторых, противник отступает, он в панике, и выход к нему в тыл, к границе, должен привести к его окончательному разгрому. Чем больше дерзости, тем вернее успех.

И вот вдали за перевалом засеребрилась лента реки.

— Вот он, Прут! — сказал обрадованно Николаев.

Но здесь батальон снова встретил сопротивление гитлеровцев. На помощь пехотинцам пришли артиллеристы.

Командир батареи старший лейтенант Николай Петухов получил приказ:

— Подавить огневые точки противника на высоте 117,7 и огнем батареи прикрыть переправу пехоты через небольшую речушку. «Высота приметная, — думал Петухов. — Это последние на нашем пути, еще не очищенные от врага два-три километра советской земли… Перешагнем через Прут и добьем зверя в его же берлоге».

Петухов вел батарею к берегам Прута ночью и днем.

— Граница близка, товарищи, — говорил он бойцам. — Без нас трудно будет пехотинцам.

И люди спешили, всеми силами стремились не отстать. Батарейцы гордились, что, преодолев бездорожье, распутицу и непогоду, они подошли к Пруту одновременно с пехотой. А сейчас предстояло огневое единоборство с густой сетью артиллерийских, минометных и пулеметных точек врага. Надо было каждым снарядом бить врага наверняка.

Только так можно было одержать в предстоящем бою победу над превосходящими по численности огневыми средствами неприятеля.

Задача была очень трудной, но командование, не колеблясь, возложило ее выполнение на офицера Петухова и его батарею. На славном боевом пути от Днепра до Прута за ним укрепилась слава воина, обладающего высоким мастерством, способностью побеждать не числом, а уменьем.

Петухов установил наблюдательный пункт в боевых порядках пехоты. Отсюда он скорее мог найти цели, точнее корректировать огонь по ним. И батарея стреляла с поразительной меткостью. Первые же снаряды вывели из строя несколько пулеметных точек врага. С помятыми и продырявленными боками уходили немецкие самоходные пушки. В разгар артиллерийской дуэли Петухов заметил, что немцы подтягивают резервы. В ближайшем тылу у них был железнодорожный разъезд. К нему подходил эшелон с пехотой. Петухов перенес огонь на новую цель и накрыл ее первым же снарядом. За первым снарядом последовал залп всей батареи, и эшелон был разбит.

Меткой стрельбой батарея срывала все попытки врага помешать переправе наших войск через Прут. Тогда немцы обрушили на нее огонь всех своих пушек и минометов, а вражеская пехота предприняла контратаку. Петухов встретил фашистские цепи картечью. Гитлеровцы отхлынули, перегруппировались и снова пошли вперед. Они уже приближались к наблюдательному пункту командира батареи. Тогда артиллеристы открыли огонь из трофейного ручного пулемета, имевшегося у них. Когда артиллеристы-пулеметчики были ранены, за пулемет лег командир батареи. Он отбивался от наседавших врагов и одновременно управлял огнем своих орудий.

Несколько часов длился этот ожесточенный бой. Яростное сопротивление фашистов было сломлено.

Форсировав Прут и овладев небольшим плацдармом на западном берегу, передовые подразделения дивизии ночью стали закреплять завоеванный рубеж до подхода основных сил.

Когда забрезжил рассвет и на фоне сумрачного неба вырисовался силуэт гористого берега, пулеметный расчет сержанта Никиты Гуриненко прибыл на стык между двумя соседними подразделениями: противник мог попытаться отсюда проникнуть на наши фланги и в тыл.

Бойцы отрыли окопы, установили пулемет и стали внимательно разглядывать берег. Казалось, что впереди безлюдно и тихо.

— Вроде нет ни немцев, ни румын… Может, и не пойдут они сюда, — не то спрашивая, не то отвечая на свои затаенные мысли, сказал рядовой Антон Ночевный.

В словах Антона, в тоне, каким они были сказаны, Никите почудились боязнь и надежда, что, быть может, обойдется на этот раз без боя.