Коллектив авторов - В боях за Молдавию. Книга 2

— Не в ту сторону, земляк, думки распустил, — сердито сказал Гуриненко… — На «авось да небось» надежда плохая.

— Да я не о том совсем, — смущенно проговорил Ночевный. — В драке от других не отстану…

Враг не заставил себя долго ждать. Пулеметчики заметили немцев, поодиночке перебегавших под гору. Было их много, до роты. Они сосредоточивались за ближайшими к речке строениями.

— Вот и пришли, — сказал сержант, взглянув на Ночевного.

Антон не ответил. Он поправлял и без того хорошо лежавшие пулеметные коробки, зачем-то приподнял с земли свой автомат и положил на прежнее место, потрогал уложенные в земляную нишу гранаты.

— Приготовиться!. — властным голосом приказал Гуриненко, когда увидел, что немцы выходят из-за строений и направляются к речке. Он неторопливо взялся за рукоятки пулемета, прицелился и медленно нажал гашетку.

Бой начался…

Немцы вскоре убедились, что путь им преграждает только один пулемет. Они обрушили на него огонь своих пулеметов и полезли вперед. Но Гуриненко и его напарник Ночевный не прижимали головы к земле, не отрывали глаз от вражеских цепей. И как только немцы делали попытку подняться, Никита щурил левый глаз и уверенно нажимал гашетку, а бойцы расчета открывали прицельный огонь из винтовок. Над их головами образовалась незримая свинцовая завеса, пули решетили вокруг землю, но ни на шаг не отступили пять советских воинов, прошедших с боями молдавскую землю от Ямполя до Скулян, они ни на минуту не прекращали ответного огня.

Немцы долго еще не осмеливались выползти на пологий берег речки.

— Прохоренко убит, — доложил командиру кто-то из бойцов.

Никита не ответил, рывком сдвинул шапку на затылок и снова приник к пулемету. Вскоре он услыхал, как глухо застонал лежавший слева рядовой Лысенко. Гуриненко приказал ему оставить патроны и ползти в тыл. Остальным он крикнул:

— Стоять будем до последнего!

Вражеские пули пробили кожух пулемета, сбили мушку, то и дело ударялись в пулеметные коробки, кромсали снаряженные ленты. Гуриненко умудрялся попадать в цель и без мушки. Ночевный ножом вырезал изуродованные куски ленты, а целые проворно просовывал в приемник «максима».

Вскрикнул рядовой Дьяченко, чуть приподнялся на судорожно вытянутых руках и разом рухнул лицом в землю. На стыке, в который норовил прорваться враг, остались два бойца, два друга, земляки Гуриненко и Ночевный. Они не знали, скоро ли придут к ним на поддержку товарищи. Но они твердо знали, что нельзя пропустить немцев через реку.

Бой продолжался.

— Много ли патронов осталось? — спросил Гуриненко.

— На две добрых очереди, — ответил Ночевный.

Шершавой ладонью Никита озабоченно потер затылок, строго посмотрел на друга. Антон смело встретил его испытывающий взгляд, и Никита молча отвернулся.

— Живы будем, автоматами еще построчим гадов, гранаты испробуем на фашистской шкуре, — бойко, желая подбодрить товарища, сказал Антон.

— Вот это дело говоришь, парень, — обрадованно откликнулся Никита. — С такими думками и воевать легче.

Он помнил недавний разговор с Антоном и перед лицом грозившей им смертельной опасности хотел, чтобы Антон не сердился на него.

— Если обидел я тебя тогда в разговоре, — сказал он, не отрывая глаз от смотровой щели в щитке пулемета, — так ты плюнь на это. Думал, дрейфил, а на поверку выходит — ошибся.

— Ладно, чего там вспоминать, — ответил Антон и снова без надобности приподнял автомат, потрогал гранаты.

Пулеметчики решили обмануть немцев: «Пусть думают, что мы убиты, подойдут ближе, тогда и «оживем». Но враг был осторожен. Долго еще со свистом проносились пули, резко ударялись в щиток «максима», дырявили опустевшие пулеметные коробки. Бойцы не отвечали на огонь врага, не шевелились. Тогда фашисты стали поодиночке выбегать к берегу, потом осмелели, поднялись цепью и пошли с криком на пулемет. Гуриненко полоснул по ним последними патронами.

Оправившись от неожиданного удара, гитлеровцы снова полезли вперед. Опустели магазины автоматов, немецкие пули в клочья изодрали на головах бойцов шапки-ушанки, но Гуриненко и Ночевный не отошли. Они крепко сжимали в руках гранаты и готовились к последней схватке, когда в шум боя вдруг врезался грозный голос станкового пулемета с нашей стороны. Друзья оглянулись и увидели, что они не одиноки. Подоспело подкрепление.

— Вот оно как! — радостно воскликнул Никита. — А ты, небось, думал…

— Что думал? А сам?

— Что ж я? Из другого теста? И я, конечно, думал, что придется сегодня богу душу отдать.

Гитлеровцы жестоко поплатились за смерть наших боевых друзей. Недалеко от берега пестрели серо-зеленые пятна шинелей гитлеровцев, уничтоженных героями-пулеметчиками.

Мартовский день клонился к вечеру. Теплый весенний воздух дрожал от артиллерийских взрывов. Без умолку трещали пулеметные и автоматные очереди. Бой на подступах к Бельцам уже шел несколько часов. Но все попытки прорваться в город терпели неудачу.

Командир 859-го стрелкового полка подполковник Петр Андреевич Капралов, высокий широкоплечий волжанин, забрызганный грязью, не отнимал от глаз бинокля, пытался отыскать слабые места в обороне.

— Товарищ командир, вас просит «Кама», — подал трубку телефонист.

Капралов порывисто дернул шнур:

— Что, дзоты… Этого еще недоставало. Понимаю, но где же я вам возьму артиллерию? Действуйте гранатами… Знаю, что трудно… Поднатужьтесь, Иван Петрович, — не то приказывал, не то просил подполковник. — Нам бы только зацепиться за окраину, тогда…

Но зацепиться за окраину так и не удалось. Огонь противника буквально не давал пехоте поднять головы.

Вечером на командный пункт прибыл командир дивизии полковник Сергеев. Удрученный неудачным боем Капралов доложил обстановку.

— Ну что же, здесь не удалось, в другом месте попробуем. Давайте вашу карту.

Капралов развернул планшет.

— Задача, прямо скажу, не из легких, но, зная вас, как мастера стремительных атак, — продолжал Сергеев, — приказываю: вашему полку обходным маневром северо-западнее Бельц захватить деревню Пырлицу и далее ударом на юг выйти в тыл противника и овладеть селом и станцией Реуцел. Перерезать железнодорожную магистраль и обе дороги, ведущие на Бельцы. Воспрепятствовать подходу резервов врага со стороны Ясс к фронту, а в случае отхода не дать противнику безнаказанно уйти из города. Все ясно?

Капралов отлично понимал важность задачи и ту ответственность, которая возлагалась на его полк. Он сразу как-то преобразился. От усталости и следа не осталось. Глаза посуровели, высокий лоб прорезали две глубокие морщины.