Коллектив авторов - В боях за Молдавию. Книга 2

А наши «ястребки» не давали им уйти. В воздухе слышался треск пулеметов. Немецкие бомбардировщики, волоча за собой черные хвосты дыма, падали и догорали возле своих позиций.

Советские летчики-истребители, сменяя в небе друг друга, беспрерывно патрулировали в воздухе.

…Мы вели бой, которому, казалось, не было конца. Впереди — озверевший враг, позади — Днестр, над нами — апрельское небо, в котором бой не прекращался ни на минуту.

Младший сын соседа.Ночью снова оживала переправа. Мы уже научились различать всплески днестровских волн, когда с «Большой земли» к нам, на «Малую землю», шли лодки с боеприпасами, продовольствием, а от нас — с тяжело раненными. Лодки шли через Днестр одна за другой. Бывало, вдруг плес реки освещался веерами трассирующих пуль крупнокалиберного пулемета немцев. Но это не пугало. Лодки продолжали курсировать.

Можно сказать, что, несмотря на атаки противника, мы прочно «прописались» на нашем плацдарме, так сказать освоились, словно собрались здесь жить. Нашу оборону поддерживала артиллерия, расположенная на острове Турунчук. Да и у нас тоже две «сорокапятки» были. Всего две пушки — а как пригодились! Только начинали фашисты очередную атаку, выбрасывая вперед свои танки, — пушки, упрятанные в укрытии, совершенно неожиданно били по бронированным махинам. И били наверняка, в упор!

Да, остались бы мы совсем без артиллерии, но выручила солдатская смекалка. Еще перед тем, как форсировать Днестр, саперы полка думали-гадали о переправе пушек. Это вообще-то нелегкое дело. Солдату-пехотинцу — ему лишь бы доска, бревно или плащ-палатка, набитая сухой травой, соломой: переправится на подручных средствах. А вот с пушками, весившими каждая более полутонны, дело было иначе..

Помню, накануне переправы вокруг инженера полка старшего лейтенанта Оборина собрались саперы.

— Но пушки-то все равно должны быть там, на правом берегу, — сказал инженер.

— И будут! — ответил один из саперов.

— Ну, ну, докладывай, как это они там окажутся, — подбодрил Оборин.

— Он вон в тот лесок сходит на денек, нарубит бревнышек, а полк пока подождет, — съязвил кто-то.

Тот сапер, что пообещал переправить «сорокапятки», терпеливо перенес шутку. Потом стал снимать чехол с пилы.

— Ладно, смейтесь, а я пойду. Только, товарищ старший лейтенант, прикажите откомандировать со мной помощников. И ни в какой лес не надо ходить — я видел у дороги вывернутые телеграфные столбы. Из них и сделаем плоты…

Так и переправили пушки.

…А фашисты не давали покоя. Видно, серьезно решили выбить полк с пятачка. Учащались танковые атаки — и двум пушкам приходилось все трудней и трудней. Мы каждый раз просили поддерживающих нас артиллеристов с «Большой земли» о помощи. Вечером командир артполка полковник Космачов порадовал по телефону:

— Направляю своего «младшего сына».

Согласно фронтовому коду я понял: к нам направляют дивизион. Но Космачов назвал фамилию — «Ивакин». Я знал этого человека. Он командовал батареей.

— Рассчитывал на большее, — ответил я, — но Ивакин вполне компенсирует то, что нам надо…

Ночью мы подготовили огневые позиции для ивакинской батареи, помогли ей переправиться и установить орудия.

Уже много позже, когда полк вместе со всеми частями наступал, мы узнали о том, как Космачов напутствовал Ивакина..

— Ты идешь оборонять важный плацдарм, — сказал полковник. — Назад пути нет — позади Днестр. Тебе предстоит отразить не одну и не две танковые атаки. Их будет много… Вот так, Григорий Зотович, иди — и стоять твоей батарее насмерть!..

Ивакинская батарея стояла насмерть.

Накануне боя я был у Ивакина, видел, как готовились артиллеристы. Они превратили свои огневые позиции в хорошо укрепленный форпост. Гвардии капитан Ивакин по-хозяйски осматривал каждый орудийный расчет, проверял запас снарядов.

— А где же еще один ровик? — придирчиво спросил он одного из командиров орудия. — Запомните, сержант, стоять будем здесь, пока не победим. Драться придется не только снарядами — пулеметами, автоматами, гранатами.

Незадолго до рассвета вернулись разведчики, всю ночь продежурившие у переднего края немцев. Ходившие с ними саперы проверили наши минные поля и установили противотанковые мины.

Мы готовились к большому бою.

…Утром берег заволокло густым туманом. Все кругом замерло, даже выстрелов не слышно. Когда туман рассеялся, все увидели на гребне высоты фашистские танки.

И началось. Шквалы артиллерийского и пулеметного огня обрушил на нас враг. Потом пошли танки. Вот они все ближе и ближе…. Раздались залпы батареи Ивакина. Один, потом другой танк вышли из строя. Остальные приостановились и стали бить из своих пушек по батарее.

Мы насчитали более двадцати танков. Вот уже снаряды рвутся на огневых позициях батареи.

— Бейте их, выдержим! — кричал Ивакин.

На батарее кипела работа. Ящики со снарядами подносили безостановочно, потоком. Санинструктор — молодой коммунист гвардии сержант Шевцов — успевал не только перевязывать раненых и уносить их в укрытие, но и подносить снаряды к орудиям.

Вскоре вспыхнул еще один танк: его подожгли командир орудия Федосов и его наводчик Таран. Капитан Ивакин доволен. Но спустя несколько минут орудие Федосова умолкает от прямого попадания вражеского снаряда. Федосов и Таран взрывной волной отброшены в окоп. Они ранены, и все же с огневых позиций батареи уходить отказываются. На них кричит, надрываясь, санинструктор Шевцов, но в ответ лишь одно:

— Не приставай! Видишь, батарею нельзя оставить!

Появляется немецкая пехота, затем из шести бронетранспортеров выскакивают автоматчики.

Батарея Ивакина не молчит. Она бьет по врагу точно, в упор. Орудиям вторят минометы батареи Уманского.

Вражеская пехота остановилась, залегла, а потом повернула назад, вслед за ушедшими в укрытие бронетранспортерами.

Снова показались немецкие танки. Их появление сопровождалось огневым налетом шестиствольных минометов. Они били по стыку наших батальонов, на батарею Ивакина.

Потом воздух оглашается страшным воем пикирующих на батарею «юнкерсов». Их — пятнадцать, каждый по очереди проносится над батареей, сбрасывая сотни килограммов смертоносного металла.

Но батарея стоит.

Внезапно появились наши краснозвездные истребители. «Юнкерсы» ушли.

В четырнадцать ноль-ноль орудие старшего сержанта Тузикова подожгло второй немецкий танк. Но тут же умолкло, разбитое вражеским снарядом. Тяжело раненного Тузикова унесли санитары.

От ивакинской батареи осталось всего лишь одно орудие гвардии сержанта Сильтяева. От его снаряда загорелся еще один танк.

Целых два часа вел Сильтяев неравный поединок. На орудие сыпались десятки снарядов, но Сильтяев дрался.