Коллектив авторов - В боях за Молдавию. Книга 2

А дальше, скрытый рослыми деревьями, становится виден только за садом. Начало оврага теряется где-то в отрогах кодр, перемахнувших через гребень холма на эту сторону.

Я опускаю бинокль, вытираю глаза и начинаю все сначала. Только теперь меня интересуют приовражные берега. По правую руку от меня, повторяя все изгибы Волчьего оврага, прячется в траве хорошо нахоженная тропа. Видно, ночами немцы по ней носят на передовую боеприпасы, еду, ходят в тылы. На левой стороне замечаю дот. От него расходятся заросшие бурьяном и поэтому еле приметные запасные линии траншей и хода сообщений. Все увиденное запоминаю на всякий случай. Передаю бинокль старшине. Зимин подносит его к глазам и снова изучает Волчий овраг.

Тем временем солнце поднимается все выше, его лучи начинают бить прямо в глаза, и вести наблюдение становится опасно. Блеск стекол может нас выдать. Старшина прячет бинокль и задумывается.

Лежать неподвижно в бурьяне становится невмоготу. Давно расстегнут ворот, ослаблен ремень, а по лицу пот градом катится. Сейчас бы выкупаться в озере, освежиться, но приходится лежать, терпеть.

В полдень в верховьях Кулы загромыхало, по земле покатилась дрожь. Подумали, что бомбежка. Ан нет! Через некоторое время налетел порывистый ветер. Зашумели вербы, закачались заросли бурьяна. Исчезли комары. Видно, там бушевала гроза. Старшина подмигнул мне:

— Рискнем?

— Давай.

Я сую за пазуху гранаты, беру автомат и осторожно отползаю по проделанному нами в высоком бурьяне коридору. Используя порывы ветра, качающего верхушки разнотравья, я рывками удаляюсь от места нашей засады. Нестерпимо мучит жажда. В носу становится до того щекотно, что, кажется, чихнул бы на всю долину. Но приходится пересиливать и жажду и готовый сорваться чих и ползти дальше.

Под вывороченной снарядом вербой нас ждут разведчики из группы прикрытия.

— А где старшина? — читаю в их глазах немой вопрос.

— Позади, — показываю рукой и скатываюсь в воронку. Вскоре появляется Зимин. Он смахивает ладонью с искусанного комарами лица обильный пот, часто дышит. Маскхалат на нем весь в овечьем репейнике и трухе. Сержант Батуев протягивает ему солдатскую флягу.

Здесь мы в относительной безопасности. Не будь с нами старшины, мы бы, наверное, и перекур себе разрешили. Над нейтральной зоной стоит тишина. Ни наши, ни немцы не нарушают ее спокойствия винтовочными выстрелами и пулеметными очередями. Обе стороны «отдыхают». Далекие перекаты становятся глуше. Гроза прошла стороной, подарив дыхание ветра, которое помогло нам незаметно выбраться из-под носа фашистов. И за то спасибо.

Зимин оглядывает каждого из нас и приказывает шепотом отходить по старой межевой канаве, идущей наискосок склона к нашим траншеям. Один за другим вползаем в канаву и медленно продвигаемся к своим.

С того памятного дня, когда мы с Зиминым уточнили место перехода вражеской обороны по Волчьему оврагу, пошли третьи сутки. Ни там, на нейтральной полосе, ни потом, в расположении разведроты, ни даже после того, как наш отряд, готовый к переброске, ждал в первых траншеях подходящей минуты, я не надеялся оказаться в немецком тылу.

Старшему сержанту Воронову, мне и саперу Седику было приказано сопровождать разведчиков только до оврага. Там обождать, пока они преодолеют укрепленную полосу, и, убедившись в благополучном исходе операции, вернуться назад. На случай, если враг обнаружит наших ребят, мы должны были совместно с группой прикрытия поддержать их огнем. Но еще у наших траншей один из приданных разведчикам саперов, Федя Дудник, был убит шальной пулей. Зимин на ходу попросил Воронова заменить вышедшего из строя. При этом он выразил пожелание, чтобы заменил его я. Старший сержант согласился и передал мне вещмешок убитого.

Волчий овраг встретил нас таинственной темнотой, нервно вздрагивающей при вспышках осветительных ракет. Мне и саперу Закирову приказано двигаться первыми. Маленький Закиров прополз под ежами, словно вьюн. Следом за ним пролез и я. Тяжелый вещмешок пришлось зацепить лямками за ноги и тянуть за собой. Ежи остались позади. Мы бесшумно проскользнули под мостиком, осмотрелись и поползли дальше. За нами один за другим двигались разведчики. Становилось жарко. То и дело приходилось останавливаться, отдыхать несколько минут, прислушиваясь к обманчивому спокойствию, и снова продолжать движение.

На изгибе путь преградил высокий выступ. Я подсадил Закирова, он подал мне руку, и через минуту я уже помогал подниматься старшине. Закиров тем временем вел наблюдение со стороны гребня холма, и на фоне звездного неба он заметил силуэты вражеских солдат. Они шли приовражной тропой в нашу сторону. Отряд замер. Шаги все ближе. Вот они уже рядом с нами. Нервы напряжены до предела, мы готовы в любую секунду пустить в дело оружие. Проходит несколько томительных минут ожидания, и мы облегченно вздыхаем: пронесло.

Но радоваться еще рано. В запущенном саду обнаруживаем минометную батарею. Насколько мне известно, о существовании ее у нас не знают. Овраг здесь намного мельче, но под деревьями темнее, чем в степи. Это нас выручает. Мы ждем и, как только часовые отходят немного в сторону, быстро проскакиваем опасное место. Проходит еще час, и мы почти на вершине холма. Вдруг неподалеку слышится громкий разговор, смех. Отряд залегает. Но лежать нет времени. Необходимо что-то предпринять. Мы с Закировым отползаем в стороны. Я натыкаюсь в темноте на бруствер траншеи и докладываю старшине. Он возвращает Закирова, и через минуту мы уже в траншее, которая тянется вдоль гребня холма. По нашему предположению — это запасная позиция вражеской обороны.

За очередным изгибом сворачиваем и по ходу сообщения переваливаем через гребень. Прямо перед нами темнеет стена леса. С левой стороны то ли мелколесье, то ли вырубка. Мы останавливаемся в раздумье. Приближается старшина и указывает новое направление. Мы выбираемся из хода сообщения наверх и, пригибаясь, спешим укрыться в кустарнике. Двухлетняя вырубка круто спускается под уклон. Идти становится легче, но мы находимся в самом логове врага. Приходится глядеть в оба. Со всех сторон чуткое ночное эхо леса доносит до нашего слуха говор вражеских солдат, голоса возниц, понукающих лошадей, рокот автомашин, раскатистые звуки редких артиллерийских выстрелов. Ноздри щекочет аппетитный запах варева — где-то рядом находится кухня.

Меня и Закирова сменяют сержант Батуев и рядовой Назаренко. Они, словно ночные призраки, проходят вперед, поочередно возвращаются и нашептывают старшине на ухо о всем замеченном и снова исчезают в темноте.

Глубокая балка, в которую мы спустились, обдает нас сырою прохладой. По ее дну струится лесной ручеек. Все опускаются на колени, жадно утоляют жажду и поднимаются по склону противоположного холма.