Наталья Галаджева - Олег Даль. Я – инородный артист [litres]

Надежда Николаевна была этим так озадачена, что остановила съемку, и отпустила всех по домам. Вот так Олег! Я подумал про себя: «А мальчик-то – вырос…».

Сейчас много разговоров идет о том, почему «Старую, старую сказку» не сразу выпустили на экраны. Мол, в фильме звучали песни на стихи Александра Галича – поэтому зажимали. И да, и нет.

Вообще картину закончили производством осенью 1968 года. А во всесоюзный прокат она вышла в марте 1970-го. Было больше тысячи копий! Вот вам тоже ответ: их же за неделю не напечатаешь!

Хотя и Галич оптимизма чиновникам не прибавлял. Да еще кто-то из них увидел «некоторые ассоциации с чехословацкими событиями». Ну, как же без этого! Больше делать нам в группе было нечего, как на чехов в сказках Андерсена намекать!..

Еще прошло время. В самом начале 1971-го мы встретились с Олегом на пробах к фильму «Тень». Опять Андерсен (в версии Шварца). Опять снимает Надежда Николаевна Кошеверова. Опять у Даля – две главные роли в одном фильме.

Внешне он почти не изменился. Внутренне – иной человек. Поговорили с ним минут пятнадцать в углу павильона.

Желчен. Колюче зол. Раздражен на весь мир. Неспокоен. Мрачен. Чувствуется, что пребывает в глубоком раздрае с самим собой. Но при всем этом – общителен. Со мною, по крайней мере.

Месяц назад женился на внучке знаменитого профессора-филолога Бориса Эйхенбаума.

Через месяц после нашего разговора – первый срыв. Пьян вдребезги. Работать не может. Неделя. Другая. Пять дней съемок подряд. И – новый срыв, сильнее прежнего…

В силу нашего личного, человеческого общения, я видел, как Олег пьет все.

Пиво пил и кружками, и бутылками – по многу. Залпом. Очень характерно отдуваясь после каждой опустошенной емкости.

С бокалом вина мог сидеть где-нибудь в ресторане ВТО, по часу рассматривая его на просвет. Вино пил маленькими глотками. На юге – прямо из горлышка бутылки, но то же очень медленно, дозировано, с большими паузами.

Водку употреблял исключительно рюмками. Неограниченно (в отличие от вина), и очень-очень брезгливо. Если хотите увидеть, как Даль пил водку в жизни – пересмотрите чеховскую «Дуэль» (не помню уже, как она называлась у Хейфица): это практически хроникальные кадры с Далем. То же самое и в «Утиной охоте» Мельникова.

Коньяк – любимый напиток. Пился с аристократической обстановкой на столе и, желательно, в помещении. Единственный спиртной напиток, допускавшийся в место временного проживания – чужой дом, гостиницу, Дом Творчества.

Зачем я это все здесь излагаю? А затем, что не вижу ни единого повода для нескончаемых разговоров об алкоголизме Олега Даля! Те, кто эту грязь разносят, просто никогда не видели вблизи настоящих запойных алкоголиков.

Кстати, уж поверьте мне, легендарные «запои Даля» – на пятьдесят процентов вымысел, на пятьдесят – его игра «в театр». Пьянствовал он – да. Но и останавливался всегда вовремя. Такого фокуса вам ни один профессиональный алкоголик просто не сможет показать: раз! – и не пью с завтра. А Даль – запросто мог. Было б желание.

Его повышенное внимание к этой теме я лично определяю с тех самых съемок «Тени» совершенно иным словосочетанием: полное насебянаплевательство.

При том, что есть две родные души, две женщины рядом, которым он всем этим доставляет невероятную боль: мама и жена.

Напоследок вот еще зарисовка. Прихожу на съемку «Тени». Съемки нет. Спрашиваю у второго режиссера: «Что такое?» Он кивает на сидящего на подоконнике в углу Олега: «Опять… понеслось…».

Все жмутся по сторонам, лица перепуганные. Подхожу к Далю:

– Здравствуй, Олег!

– Здравствуйте, Георгий Михайлович!

– Чем занят-то? (А он пишет карандашом в тетради, лежащей на коленке).

– Сце-на-рий… по Платонову.

– Сниматься-то будем сегодня?

– Ну, да!

– А чего же ты всех…

– Ничо, ничо… Пусть знают, как с Далем спорить!..

Вот вам и «понеслось»! А от него – ни слуху, ни духу спиртного…

С грехом пополам одолели мы эту «Тень». К экрану она ползла тоже около года или больше того. Ну, тут уже «внутренние ассоциации» ловили, как блох. К двум репликам Олега в роли Тени пристали, как банный лист. Не отставали, пока он их не переозвучил. И сразу же ушел в очередной «штопор». А я уехал в Москву. Он-то теперь уже жил у жены в Ленинграде.

И полгода не прошло, а уж мы снова стоим рядом перед камерой на одной съемочной площадке! «Земля Санникова».

Вообще, такие провальные картины случаются в биографии любого актера. И у меня самого бывали… Но тут, как говорится, в известной поговорке, «важно вовремя смыться».

Даль же сидел на «Земле» до последнего момента, как гвоздями прибитый. Что его там так удерживало – до сих пор не понимаю! Порывался он уходить со съемок раз десять за полгода. То ли себя смирял, то ли надеялся на заступничество руководства Объединения на «Мосфильме»… На какие-то перемены?

Тут, правда, надо заметить, что он очень сблизился за это время с Владиславом Дворжецким. И такая пошла у них дружба, что и не понятно: кто на кого больше влиял? Очень потянулись друг к другу человечески. Может, в их дружбе причина?

При этом Даль постоянно находился в полном раздрае. В каких-то нервных срывах, от которых все на стену лезли в буквальном смысле. И Дворжецкий – тоже.

Единственный плюс, извлеченный из всего этого – роль Лаевского у Хейфица. Весь этот непрерывный психический раздрай артиста Даля, как влитой совпал с чеховским образом вековой давности. Вот ведь что поразительно! На мой взгляд, ему там и играть-то особо не пришлось. Режиссеры «Земли Санникова», что называется, уже довели его до необходимой «творческой кондиции»…

Сейчас вспомнилось. Ранние съемки «Земли» проходили весной 1972 года у Финского залива, под Выборгом. Жили мы в каких-то туристических коттеджах. Жена моя была со мной, и она очень Олегу благоволила. Все время его подкармливала.

Придет грустный к нам вечером «на огонек». А она – женщина сообразительная – сразу ему тарелочку супа домашнего, котлеток с картошечкой. Олег очень это ценил – такое ее к себе отношение. И платил за заботу интереснейшими рассказами.

Иногда мы втроем беседовали по несколько часов кряду. Даль был очень эрудированным человеком. Мог поддержать беседу на любую тему. А уж, если его внимательно слушали (а мы с Тамарой его слушали, затаив дыхание), одарял совершенно потрясающими историями…

Где-то с весны 1973 года у него началась совершенно другая жизнь. Он бросил все дела с алкоголем. Это был период мощного подъема его таланта и в кино, и в театре, и на телевидении.

Помню, как я смотрел телеспектакль «Домби и сын» с его участием: он там играл такого злодея, мистера Каркера. Так я аж прослезился от радости за его успех. Думаю, что даже в Англии так, как Олег Даль, Диккенса никогда не играли.