Наталья Галаджева - Олег Даль. Я – инородный артист [litres]

Играли там все «старики». Хмелев работал поразительно. Роль Фирса ведь небольшая по сути внешней. Немного как бы – фоном основного действия. Николай Павлович развернул это все в иную, и довольно жутковатую сторону. Как удав кроликов он зрителей завораживал.

Роль в спектакле, который шел во МХАТе уже более тридцати лет, Хмелев играл, удивляя своей трактовкой этого образа зал. И пугая (мною, например, это явно ощущалось!) органичностью своего решения – партнеров! И дело было отнюдь не в гриме совершенно необычном, и не во «вхождении» его в образ. У Хмелева была поразительная трагическая мощность его дарования, которая в Фирсе проявилась неожидаемо для всех.

Даль перестал дышать буквально, так внимательно меня слушал…

Уже лет так через пятнадцать мы вместе с ним выступали неоднократно перед зрителями. И я лично слышал и видел на одной из его встреч, Олега, обратившегося к людям со словами: «Как говорят у нас в театре: нет маленьких ролей, даже крохотная роль – главная!»

Ну, уж не знаю, что говорили у них в театре (я при этом не присутствовал), но тогда, в Одессе, очень много, хотя и сжато, было сказано мной ему о невероятной трудности исполнения и на сцене, и на экране именно маленькой роли, эпизодической.

По секрету скажу, что очень доверительные и долгие беседы на ту же тему (роли в эпизоде) были у Даля и с Марком Бернесом – на съемках у Владимира Мотыля. Но это я уже знаю не от него, а от третьего лица, так сказать. Которому верить вполне можно.

Долго разговаривали. Понурился он. Потом и за свой тон повинился. Да дело ведь не в этом…

Одно благое отсюда вытекло тогда: если что важное, или очень личное, так и звал всю жизнь – «дядь-Гошей».

А прилюдно, на съемках или при ком – то вообще чужом, постороннем – только «Георгий Михайлович».

Прошло года три с лишним. Зимой 1967 года я приехал сняться в небольшом эпизоде в Ленинграде. Удачно так совпало, что почти в недалекий канун своего пятидесятилетия посетил родные места в пригороде. Провел там целый день. Потом вернулся в город.

Иду по Невскому. Ветер в спину – лютый от Невы! С ног валит, до костей пробирает. Сворачиваю от него в первый переулок, за угол. И лоб– в-лоб налетаю на Олега Даля, идущего в сумерках встречным курсом.

– Дядь-Гош, здравствуйте! Вы как здесь очутились?

– Да я-то в кино снимаюсь. А вот ты чего без дела по чужому городу бродишь?

– У кого снимаетесь?!

– Опять у Анненского. «На заре бесстрашной юности». И снова – эпизод!

– И я… там же… В эпизодах…

Помолчали оба от неожиданного совпадения. Он мне говорит:

– Пойдем в столовой погреемся?

Свернули в подворотню. В какой-то проходной двор. Потом – в другой. Под арку нырнули. И попали в такую чудесную полуподвальную вегетерианскую столовую! Чудо, а не место!

Все его там знают. Повара и девочки – во все глаза глядят. И никакого спиртного в заведении нет. Так что поужинали замечательно. Разомлели. Я-то за день – вообще намотался…

Пошел у нас разговор. Неторопливый. Спрашивает Олег: «Как вам работалось у Гайдая?» Я же все минувшее лето снимался в «Кавказской пленнице». Рассказал. Что, если пришел к Лене – держи ухо востро, а не то попадешь в «другой материал», не по сценарию. Он это дело очень любит. А что у самого?

– Год пробыл в группе с Владимиром Яковлевичем Мотылем…

– Наслышан в Москве про ваши дела. И что же?

– Пока – висим… Не пущают…

Это он про «Женю, Женечку и «катюшу», без упоминания которой теперь ни одна публикация о нем не обходится. А тогда вот – не пущали…

Проводил меня по городу до гостиницы. Сам ушел в другую сторону: «Я остановился у знакомых». Сквозь трезвость его и ухоженность – чувствуется женская рука. Ну, и славно! Ни слова у него не спрашивал ни о чем.

Через месяц, с большим скандалом Даль уходит со съемок от Анненского. По-моему, это был первый такой случай в его творчестве. Потом – косяками пошло. А тогда было в диковинку. Исидор Маркович чуть не помер от обиды на него. Расстались они не по-хорошему. Даль потом лет семь глаза не казал на студию Горького…

Летом следующего, 1968-го – я вновь работаю на «Ленфильме». Играю Доброго Волшебника в постановке Надежды Кошеверовой «Сказки Андерсена».

И все у нас в группе не ладится! Промашка вышла с главным героем.

Взяли на роль Кукольника и Солдата Сашу Збруева из московского театра Ленкома. А он – не туда тянет. Не «вообще не тянет», а «не туда уводит». Вещи очень разные. Такое в кино случается не редко.

Надо заменять главного исполнителя! А кем? Уж сколько отснято…

Ну, сейчас все знают, что им стал Олег. И это – вечный ему памятник остался. Актерский, трудовой, личностный. Десятилетия жить будет.

Про Зилова и битовскую вещь я тут говорить не хочу. Уважаю, но говорить не хочу. А вот «Старую, старую сказку»… Не одно поколение еще на ней вырастет. Уверен.

Много ходит версий и даже сплетен о том, как Олег в ней оказался. В третейского судью рядиться не буду. Но как было по правде – расскажу.

Есть такой режиссер – Витя Титов. Всесоюзно он прогремел двумя телефильмами: «Ехали в трамвае Ильф и Петров» и «Здравствуйте, я ваша тетя!».

А в конце 1960-х он был мало кому знакомым дипломником ГИКа, который снял потрясающую вещь с Олегом Далем в главной роли. Называлась она «Солдат и царица». Это русская народная сказка, записанная Андреем Платоновым. Короткометражку, которую они сняли по ночам на «Мосфильме».

И вот, с этой поразительной кинокомедией, которая и четверти часа не шла, Виктор приехал трудоустраиваться в Ленинград. Показал эту работу Худсовету «Ленфильма». А уж Надежда Николаевна бегом бросилась в актерский отдел, где все решили очень быстро. Вот так Олег после работы с Мотылем, в третий раз подряд, оказался на той же студии.

А Кошеверова, кстати, должна была с Олегом Далем работать вместе еще лет за пять до того, на другой картине. И не взяла его! Молодости его побоялась… Саша Демьяненко мне позднее о том рассказывал. Его на эту роль и утвердили. И я там с ним снимался!

Ну, а Олег… Все одно – на свой круг попал, когда время пришло.

Но вернемся к «Старой, старой сказке». Быстро ли, медленно – дошло дело до наших парных с Далем сцен. Было их не много: четыре или пять, если память не подводит.

В одной я должен был превратиться из кота в человека. Ну, это дело техники комбинированных съемок. Или монтажа. Мне там человечески играть – немного.

А вот Олег должен был как-то на это отреагировать. А – как? На твоих глазах (пусть и в сказке!) животное обращается в человека. Полу-мистика. Полу-фантазия. А должно быть и забавно, и жутковато, и не страшно – сказка ведь!

Олег сыграл все строго по сценарию. А потом сделал девять (!) дублей, которые придумал сам. Все они были разные даже в нюансах его мимики. Причем, в кадре все это длится секунды!