Ник Мейсон - Наизнанку. Личная история Pink Floyd

С Мартином я столкнулся на трассе Гудвуд, и мы, видимо, друг друга недопоняли. Выставка Дэвида Боуи прошла с успехом, и когда Мартин заговорил о новом проекте, мысль о том, что следующими станем мы, огорошила меня, и я сказал что-то типа: «Беда в том, что мы никак не можем…», имея в виду, что нашему архиву или костюмам до Дэвида Боуи очень далеко, а все, что у нас есть, не систематизировано и к экспозиции не готово.

Видимо, с колебаниями и негативом я несколько пережал, и Мартин трактовал это как «ну уж нетушки». Вряд ли это помешало бы выставке, но подпортило бы ее наверняка. По счастью, узнав, как обстоят дела, я написал Мартину, что мы с удовольствием.

То была не первая выставка Pink Floyd . В 2003 году мы уже одну проводили – называлась «Pink Floyd: Interstellar», проходила в Музыкограде на северо-востоке Парижа, в комплексе парка Ла-Виллет на бульваре Периферик. Экспозицией заведовал Сторм Торгерсон, и на этой выставке собрались кое-какие наши надувные друзья (свиньи, пирамиды и Отец с тура «Animals»), Farfisa Рика, пара моих барабанных установок, в том числе Ludwig , расписанный под Хокусая, «Азимут-координатор» и всякая всячина.

Позднее нам выпал шанс собрать вторую версию этой выставки на миланской Fabbrica del Vapore , где раньше выпускали трамваи, – и на сей раз воображение Сторма разгулялось по-итальянски или, точнее говоря, как наводнение в Венеции. Например, была мысль выставить небольшие экспонаты в палаццо, чтобы потом вапоретто доставлял зрителей по воде смотреть экспонаты покрупнее. Не сбылось, увы. Промоутер, занимавшийся этим проектом, не нашел денег и спонсоров – а такие предприятия обходятся недешево даже без участия Сторма. В свою очередь, крах итальянского проекта чуть не сорвал нам выставку в Музее Виктории и Альберта, потому что все, кто работал в Италии, сочли, что им зря морочили голову.

Анонс «Their Mortal Remains» в Музее Виктории и Альберта, август 2016 года. Судя по тому, как я весел, очевидно, я не сознаю, какое феноменальное количество работы свалится на всех причастных из-за этой выставки, открывшейся в мае 2017 года.

Приятно выпить чаю с Роджером после церемонии открытия мемориальной доски в Вестминстерском университете в мае 2015 года.

Короче говоря, в стане «Флойд» никто интереса не выказывал, и выставка в Музее Виктории и Альберта открылась очень неубедительно. Тем не менее на энтузиазме Мартина и музейной команды проект неумолимо развивался; нарекли его «Their Mortal Remains» – мрачно (это парафраз строки из «Nobody Home»), но, безусловно, похоже на нас.

Пресс-конференция «Their Mortal Remains», февраль 2017 года.

Я очень смеялся, узнав, что одним из экспонатов станет футболка Джонни Роттена «Я ненавижу „Пинк Флойд“»; Джон Лайдон потребовал, чтобы ни на одной фотографии не было запечатлено, как он общается со своими бывшими коллегами по Sex Pistols . Быть может, эта выставка, подобно, скажем, астероиду, все-таки прикончит наше стадо рок-динозавров и мы навеки застынем в янтаре – вот только нашу ДНК уже не извлечет никакой Дикки Аттенборо из далекого будущего.

После выхода «The Endless River» Дэвид продолжал регулярно повторять свой традиционный рефрен – мол, это безусловно, бесспорно, неопровержимо последний альбом Pink Floyd : «Все, это конец».

А юный на вид и годами барабанщик тихо и упрямо вступал из угла: «НО никогда не знаешь наперед…»

Еще до нашего воссоединения на концерте «Live 8» Роджер многое сделал для этой книги. Ближе к завершению работы, когда он дочитал рукопись, мы встретились в одном лондонском отеле, чтобы обсудить его замечания. Роджер взял на себя немалый труд внести исправления, а также поставить под вопрос некоторые мои интерпретации и акценты. Все комментарии он вписывал зелеными чернилами, и, пока он пролистывал страницы, я нервничал, порой видя куски текста, где Роджер прибегал к зелени на редкость щедро. На одной странице он просто написал поверх всего текста: «Херня». Однако даже после обсуждения книги нам хватило взаимной доброжелательности мило и непринужденно отужинать вместе с моей женой Нетти и подругой Роджера Лорой – и с кем, как вы думаете, мы столкнулись в ресторане? С Джерри Скарфом, который подкрался к Роджеру сзади и положил ему руки на… Ох нет, ну сколько можно?

Дэвид, очевидно, навещал тот же магазин канцтоваров, что и Роджер, поскольку свои комментарии тоже писал зеленым маркером – и вложил в это упражнение не меньше труда. Я особенно ценил замечания Дэвида – я знал, что он всегда очень сдержанно относился к самой идее писать историю группы, потому что никто из нас не участвовал во всех решающих и креативных ее моментах, а значит, полной и достоверной истории не выйдет. Я очень старался уловить настроение каждого периода и, хотя и стремился к беспристрастности, понимаю, что большинство моментов неизбежно окрашены моими ощущениями – радостью, грустью или усталостью.

Рик тоже прочел рукопись – прислал комментарии по факсу с яхты в Карибском море. Я был особенно заинтригован, обнаружив, что после стольких лет он наконец-то решился открыть, почему на самом деле не угостил Роджера сигаретами в политехе. Прежде всего, отметил Рик, Роджер попросил их довольно агрессивно – тут удивительного мало. Но хуже того: стреляя сигареты и завладевая пачкой, Роджер грубо разрывал на ней целлофан, который Рик бережно сохранял.

С тех пор как родилась эта книга, мы потеряли людей, которые помогали и поддерживали этот проект или играли в нем ключевые роли, – в том числе, разумеется, Сида, Рика и Сторма. Пока велась подготовительная работа и создавался текст, умерли Джун Чайлд, Тони Говард и Майкл Кеймен (а вскоре после публикации первого издания – Ник Гриффитс). В 2008-м скончались Брайан Моррисон и Мик Ключински. Брайан был типическим бандитом от музыкального бизнеса, которого мы любили и ненавидели, – даже Роджер имеет привычку криво усмехаться, слыша это имя. И я должен поблагодарить Брайана за невероятную помощь в работе над этой книгой – он щедро снабжал меня байками, которые хотел приберечь для собственных мемуаров (пока что неопубликованных). Мик был верным сотрудником нашей гастрольной бригады с начала 1970-х, когда бригада была еще мала и мы все хорошо друг друга знали, – он умел утихомиривать страсти всякий раз, когда нам угрожала какая-нибудь катастрофа. Нормана Смита, Майкла Леонарда и Марка Фишера тоже больше нет с нами.