Олег Соколов - Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

Теперь уже она взялась за испанский. И вскоре на ее рабочем столе оказалась куча испанских научных текстов, с которыми она уже довольно уверенно работала.

Я вообще еще не видел молодого человека или девушку с таким интересом, с таким упорством занимавшейся бы научным трудом, как Настя.

Естественно, когда Настя стала учиться в магистратуре, у нас появилось еще больше точек соприкосновения, чем простое совпадение вкусов. Мы работали вместе в русских и французских архивах. А французская культура стала для Насти такой же второй родной, как и для меня.

Как-то она сказала, что ее день рождения 26 апреля всегда проходил неудачно. Тогда я решил изменить эту традицию и сделал ей особый подарок и особое празднование дня рождения. В апреле 2016 г. мы поехали в Париж, и я решил устроить ей день рождения в самом необычном с исторической точки зрения ресторане «Прокоп». История его действительно удивительна. Он был основан во второй половине XVII в. в самом центре города. Тогда в моду входили кофейни, и оборотистый итальянец Прокопио открыл такое заведение на бойком месте. Скоро небольшое кафе разрослось, а потом превратилось в прекрасный ресторан, где подавали не только кофе и булочки, но и самые изысканные блюда французской кухни. Название заведения офранцузили из «Прокопио», сделали «Прокоп». Сейчас это один из самых знаменитых ресторанов мира, здесь ни раз обедал Наполеон Бонапарт, когда он был молодым генералом в отставке, находившимся в Париже в 1795 г. Легенда рассказывает, что как-то у нищего генерала не нашлось денег, чтобы заплатить за ужин, и он оставил в качестве залога свою шляпу… Не знаю, верна ли легенда, но один из символов «Прокопа» — изображение шляпы Наполеона. В этот ресторан заходили де Голль, Черчилль, здесь обедала нынешняя королева Великобритании Елизавета II.

«Прокоп», полный исторических реминисценций, с великолепной кухней, конечно недешев, но, как ни странно, цены здесь куда более щадящие, чем в некоторых московских ресторанах для богатых.

Я попросил Настю одеться вечером красиво, но скромно, как она умела это делать. На бульваре Сен-Жермен напротив метро «Одеон» я попросил ее подождать меня несколько минут, и вскоре явился с огромным букетом прекрасных цветов, сказал, что поздравляю ее с днем рождения и хочу преподнести ей небольшой сюрприз. Мы прошли пару минут и оказались у входа в «Прокоп», где я заранее заказал лучший столик в красивом зале второго этажа, подле окна. Я видел, как счастлива была Настя от всей той атмосферы, которая нас окружала, ведь «Прокоп» — это не просто дорогой ресторан, но это триста лет традиции изысканной вежливости, умения принимать гостей и сделать вечер максимально приятным. Мы заказали устрицы, которых не особенно-то отведаешь в России, и к ним конечно «Гевюрцтраминер», эльзасское вино, считающееся, наверное, самым лучшим сопровождением для блюд «плодов моря», кроме устриц что-то еще очень вкусное, и конечно шикарный десерт.

Я видел, что моя любимая была счастлива от всей этой атмосферы, где история переплеталась с изысканной эстетикой, прекрасной кухней и вежливой тактичностью персонала, которые не купишь ни в Москве, ни в Петербурге, ни за какие деньги.

Весной 2017 меня пригласили в Италию командовать битвой при Тальяменто в 220-ю годовщину этого сражения, решающей победы Бонапарта в его Первой Итальянской кампании. Я согласился, но поставил условие что, во-первых, я приеду со своей девушкой, а во-вторых прошу, чтобы после битвы нас отвезли в Венецию, которая находится неподалеку от того места, где мы должны были сражаться.

Битва прошла неплохо. Было, наверное, человек 500 реконструкторов из Италии, Франции, Польши, Чехии, а также несколько человек из России.

Все солдаты были пехотинцами, но перед битвой для командного состава привезли пять или шесть лошадей. Кони были внешне красивые, но стало сразу ясно, что они буйные и к сражениям явно не приучены. Все мои коллеги «генералы» и «офицеры штаба» отказались садиться на подобных лошадей. Но я, как главнокомандующий посчитал для себя долгом сесть все-таки на коня, даже опасного.

Пока я скакал среди шагающих мерным шагом «батальонов» и разворачивал войска для «боя», конь вел себя явно беспокойно, но в меру. Но едва загремели первые выстрелы, мой конь начал бесится, а когда неподалеку грохнула пушка, он совершил такой немыслимый кульбит, что седло сорвалось с подпруги, и я грохнулся со всего маха на землю, и некоторое время не мог даже вздохнуть от боли. Тотчас солдаты бросились, чтобы мне помочь, но едва они приблизились ко мне, прямо на поле боя вылетела машина скорой помощи, откуда выбежали как сумасшедшие итальянские врачи и буквально приковали меня к носилкам, непрерывно восклицая «Fermo!

Fermo!», то есть «Не двигаться», «Лежать!» Потом мгновенно погрузили на машину скорой помощи и повезли в больницу. Где-то через четверть часа мы приехали в огромную клинику, меня положили в большую палату, где никого больше не было… и ушли, бросив «Fermo! Fermo!», типа «Лежать!», «Лежать и не двигаться!»

Я послушно лежал, не двигаясь минут десять, потом пошевелил осторожно руками. Очень болел бок, но вроде как руки были целы. Никто не приходил за мной. Минут через двадцать, отвязав руки, я стал двигать осторожно ногами. Тоже вроде целы, хотя и больно кое-где. Опять никто не приходит. Примерно через три четверти часа я уже полностью отвязался от носилок, попробовал немного приподняться. Больно, но вроде как терпимо. Решать, что делать дальше, мне не пришлось, все решилось само.

Двери палаты вдруг с шумом широко раскрылись, и на пороге в полной форме с саблей на боку стоял мой друг, командир артиллерии Сенармон (Степан Рощупкин) и Изабель (Настя).

Сенармон решительным шагом вошел в палату и сказал уверенно:

— Сир, Вы здоровы… Поехали с нами!

Услышав такие уверенные слова моего офицера, я поднялся и с его помощью и помощью Изабель двинулся к выходу. Нас никто не остановил, кто-то из медперсонала протараторил что-то на итальянском, кажется, что положено лежать и никуда удаляться нельзя… Но все это было сказано без всякой настойчивости, и через три минуты мы уже ехали на машине.

— А что случилось, Сенармон? — спросил я.

— Сир, у Вас просто нет их страховки, так что заниматься Вашей раной они особенно не собираются. Вроде как у вас трещина в ребре или двух ребрах… а как Вы себя чувствуете?

— Теперь, когда я с Вами и с Изабель, все прекрасно!

На самом деле было конечно не все прекрасно, так как трещина в одном или паре ребер конечно болела. Но какое это имело значение, когда мы прибыли на бивак, где за огромными столами был накрыт гигантский пир для солдат, а со мной были мои друзья и моя возлюбленная.