Олег Соколов - Исповедь о жизни, любви, предательстве и смерти

Каково же было мое удивление, когда на следующий день, гуляя по Парижу, мы услышали, как зазвонил мой телефон, и я, сняв трубку, услышал, разумеется, на французском языке:

— Здравствуйте, господин Соколов?

— Да.

— Добрый день, это Вас беспокоит барон Лежен.

Это прозвучало так примерно, как если бы специалисту по русской истории позвонил бы Багратион… или Брюллов.

Да, это был прямой потомок генерала Лежена, и он без долгих прелюдий пригласил нас прийти к нему в гости, посмотреть картины. Когда мы с Настей переступили порог огромных апартаментов, первое, что бросилось в глаза, хозяин как две капли воды похож на своего предка! Было какое-то невообразимое впечатление, что сам генерал Лежен принимает нас у себя и показывает свои картины.

Здесь дома у барона Лежена, среди прочих картин, висел поистине неведомый шедевр, единственный раз продемонстрированный публике на выставке, о которой я говорил. Картина изображает момент, когда ее автора, взятого в плен испанскими партизанами, привозят в лагерь английской армии, сражавшейся против французов. Лежен, раздетый до гола, ограбленный, едет на муле вслед за своими конвоирами. И тут же, почти что, отталкивая испанских герильясов, английские офицеры бросаются к пленнику на помощь. Один из офицеров протягивает Лежену комплект чистого белья, другой одежду, кто-то сапоги, кто-то кошелек с деньгами. Автор надолго запомнил этот момент, когда после издевательств со стороны партизан, он попал в лагерь дисциплинированной армии. Лежен подчеркивает в своей картине разницу войны «народной» и той, которую ведут регулярные армии того времени, уважая своих противников, стараясь быть великодушным к пленным, особенно офицерам.

Кроме этого полотна в доме потомка была еще целая серия блестящих рисунков Лежена, и в частности, интереснейший карандашный эскиз к картине «Битва при Пирамидах».

Но в эту поездку во Францию, кроме обычных и необычных парижских встреч, у нас был еще один интересный пункт притяжения — это Бургундия. Меня давно ждали с лекцией в городе Оксер, одном из известнейших городов этого прекрасного края, одного из самых моих любимых во Франции. Я согласился, но при условии, что у нас будет возможность поездить по окрестностям, которые поистине удивительно прекрасны. Так городок Семюр-ан-Оксуа, неподалеку от Оксера, выглядит так, что Вам кажется, что

Вы попали в XVII в. Там когда-то режиссер Бернар Бордери снимал фильм «Три мушкетера», тот, который я видел в детстве. С тех пор почти ничего не изменилось, во Франции очень серьезно следят за сохранением не только исторических зданий, но и исторических ландшафтов.

Но следующий визит был особенно трогательным и явился небольшим сюрпризом для Насти (Изабель). Мы проехали километров тридцать, и вдруг вдали, через хлопья идущего несильного снегопада (во Франции на севере и на востоке снег не редкость зимой) мы увидели силуэт громадного замка.

Настя с каким-то волнением спросила:

— Что это?

— Шастеллюкс, — ответил я, — замок твоих предков.

Она улыбнулась, но как-то очень серьезно. Мы подъехали к решетке замкового парка. Телефон владельца Филиппа де Шастеллюкс мне был известен, и я хотел еще раньше договориться о визите. Но, накануне, я узнал, что хозяин имения уехал на несколько недель, а в его отсутствие замок никто другой открыть для гостей не может.

Необходимо сказать, что этот замок один из редчайших во Франции. Он принадлежит одной и той же семье уже… тысячу лет!!.. Да, да, я не оговорился, не двести, ни триста, а всю тысячу лет!

Конечно, за это время замок неузнаваемо преобразился. Сначала, это была просто башня из бревен, окруженная частоколом, потом была построена квадратная каменная башня, потом к ней были пристроены стены, башни, башенки с кровлей, а потом, начиная с XVI в. стали понемногу это ломать, заменяя оборонительные сооружения дворцовыми помещениями, сначала в стиле Ренессанса, затем в тех стилях, которые были модными в XVII и в XVIII в. Но при этом, с тех пор как замок стал каменным, он никогда не разрушался полностью, а претерпевал только последовательные перестройки, сохранив ряд очень древних стен и башен.

Итак, как я сказал, замок был закрыт и парк тоже. Но тут мы решили немного рискнуть, и нашли место в стене, где можно было проникнуть в парк. И вот мы уже идем по тонкому снежку через прекрасный парк, ставший еще более от этого романтичным. Огромный замок, огромный парк, никого, только мы. Мы подошли к замку, и Изабель как-то естественно приложила свои ладони к главной башне. и мне показалось, что в ее глазах на миг словно промелькнули воспоминания о какой-то прежней жизни. По крайне мере, она была очень серьезна, гуляя по парку «родового» замка. Но что меня просто потрясло, когда мы вернулись в Оксер, и зашли в собор, она, разумеется, никогда там прежде не бывав, повела меня куда-то и подвела к надгробию знатного рыцаря в доспехах XV в. Надгробие подлинное, но не очень испорченное временем, и мы вместе прочитали надпись на старофранцузском: «Жорж де Шастеллюкс»! и далее шел перечень его подвигов и командных должностей, которые он занимал. Мы удивленно переглянулись… Конечно, это простая случайность… а может все-таки нет?

Так необычно прошло наше путешествие в Бургундию, заметенную снегом и потому казавшуюся еще более необычной, романтичной, затерянной во времени… Стоя в древнем соборе среди свечей, выхватывающих из тьмы надгробие доблестного рыцаря, я держал руку моей возлюбленной и теперь уже не сомневался, почему я вдруг решил окрестить ее Изабель де Шастеллюкс, или в переводе Элизабет Прекрасная из Замка Света(Chastellux состоит из двух слов на старофранцузском: Chastel — замок, Lux — свет Isabelle — Elisabeth Belle.).

Говоря о наших поездках: Париж, Венеция, Бургундия, Феррара, Коллиур и т. д. я хотел бы отметить одну важную благородную черту Насти. Все эти поездки не были никогда вояжами богатого «папика» с клянчащей деньги и подарки девицей.

Во-первых, денег у нас всегда было в обрез, и за исключением Феррарского «дворца» мы располагались всегда в скромных гостиницах или у друзей, которых у меня было много по всей Европе. Во-вторых, хотя у Насти не было средств, чтобы внести значительную лепту в оплату поездки, и я, естественно брал на себя основные расходы, но она отдавала в «общий котел» то немногое, что у нее было, при этом категорически отказываясь от всяких украшений, «шмоток» и т. д. Понятие «шоппинг» для нее, как и для меня отсутствовало. Если мы покупали, то только важные для нас книги и что-то необходимое, типа свитера или джинсов на замену поношенных. Единственным относительно дорогим подарком, который я регулярно ей дарил, были духи «Шанель-Аллюр». Но этот запах нравился мне, так что этот подарок был нам в известной степени на двоих. Насколько я помню, Настя никогда не пользовалась этими духами, когда шла в Университет или по делам.