Дженнифер Бернс - Айн Рэнд. Эгоизм для победителей [litres]

Консерваторы чуствовали себя не менее оскорблёнными. Наиболее громкую рецензию на «Атлант расправил плечи» написал Уиттакер Чемберс для National Review, самого влиятельного консервативного журнала того времени. Чемберса уже знали в каждой семье благодаря его показаниям в суде против Элджера Хисса по делу о шпионаже в пользу Советского Союза и впоследствии его бестселлеру – мемуарам «Свидетель». Бывший ранее убеждённым коммунистом, Чемберс переместился в своих воззрениях далеко вправо, став наставником Уильяма Ф. Бакли-мл., который попросил его написать рецензию на «Атлант расправил плечи» в качестве первого задания для National Review. Бакли, не любивший Рэнд, несомненно, знал, каков будет итог подобной работы. В «Свидетеле» Чемберс трогательно писал о том, как пришёл к Богу и что только он может спасти человечество от зла коммунизма. Было нетрудно догадаться, какой будет реакция Рэнд, общепризнанной атеистки. Чемберса не интересовала книга и он не хотел писать разгромную рецензию, но по просьбе Бакли начал с Рэнд битву при помощи статьи под заглавием «Старшая сестра следит за тобой» [361].

В своей едкой статье Чемберс отметил популярность Рэнд и продвижение ею консервативных идеалов, таких как антикоммунизм и ограничение влияния правительства, но утверждал, что, раз она атеистка, её посыл был ложным и опасным. По его словам, триумфальная светскость Рэнд была безнадёжно наивной и совсем не способствовала борьбе со злом коллективизма. Фактически, критикуя коллективизм без оглядки на религию, Рэнд поместила свой труд на территорию абсолютизма, как полагал Чемберс. Он углядел в «Атланте» множество выраженных фашистских элементов, указывающих на то, что власть должна принадлежать «технократической элите». В рецензии чувствовалась сильная личная неприязнь. Стиль Рэнд был «диктаторским», а тон «исключительно высокомерным»; она была недостаточно женственна, намекал Чемберс, полагая, что «дети, вероятно, ей докучают и доставляют дискомфорт» [362]. Собрав мысли в одну ошеломительную фразу, Чемберс заявил: «Почти на каждой странице «Атланта» слышится голос тяжёлой неотвратимости: «К газовой камере – вперёд!» [363]. По сути, это было столкновение двух кардинально противоположных версий природы человека. В романе Рэнд демонстрировалось человечество, ведомое лишь рациональностью, свершавшее великие дела. Чемберс, травмированный коммунизмом, считал рационального человека про́клятым и беспомощным созданием, заточённым в опасных фантазиях об утопии собственного сочинения.

Человек активный и пассивный – вариации концепции творца и секонд-хендера, лежащей в основе романа Рэнд.

Кроме этого, Чемберса беспокоил безбожный капитализм Рэнд, который мог быть ещё хуже безбожного коммунизма. Там, где Рэнд видела свободный рынок как духовный мир, а конкуренцию как сам смысл жизни, Чемберс заметил лишь бессердечный мир машин. В 1940-х гг. Рэнд была одной из многих представителей интеллигенции, искавших адекватную поддержку прав человека и демократии. К 1950-м консерваторы нашли ответы на свои вопросы в религии. Обозначив коммунизм атеистической философией, они свели христианство и капитализм в единое естественное целое для борьбы с правительственным контролем. Если две составляющие были в основе своей парадоксальными и противоречили друг другу, то в этом и было дело, поскольку консерваторы хотели, чтобы свободный рынок существовал в рамках непосредственно христианского общества. Только религия могла «внести баланс» в свободное предпринимательство вкупе с христианским милосердием, смиренностью и равенством, стачивающими острые углы laissez faire. Но теперь Рэнд, по-видимому, возвращалась к дарвинистскому ви́дению капитализма XIX в., в котором не было успокоительного в виде христианского эгалитаризма.

«Атлант расправил плечи» представлял собой наиболее существенный вызов новому синтезу консерватизма, поскольку согласно ему истинная нравственность капитализма диаметрально противоположна христианству. Развивая логику капитализма до окончательного вывода, «Алтант» демонстрировал парадокс аргументации за капитализм свободного рынка одновременно с христианством. Идеи Рэнд грозились подорвать или перенаправить все консервативные начинания. Даже хуже: учитывая её популярность, были опасения, что к идеям Рэнд как к голосу консерватизма будут придираться либералы. Таким образом, она сможет оправдать стереотип либералов о том, что консерватизм – не более чем идеологическое прикрытие сугубо классовых интересов богатеев. Ввиду всех этих причин Рэнд должны были изгнать из правых кругов. Статья National Review была не только литературной критикой, но и образцом того, как нужно держать марку. В рецензии чувствовалось, что Бакли отошёл от светской либертарной традиции, которую представляла Рэнд, и стал предпринимать попытки к созданию нового идеологического синтеза, где религии отводилась основная роль. Нейтан предвидел это: теперь Рэнд и консерваторы были по разные стороны.

Рецензия Чемберса прошлась взрывной волной по всему правому крылу. Сама Рэнд утверждала, что не читала статью, однако её почитатели были в ужасе. «Коллектив» раздражал факт несправедливости, заключавшийся в том, что журнал поручил написать рецензию бывшему коммунисту, и его члены начали засыпать редакцию гневными письмами, сравнивая National Review с Daily Worker [364]. Изабель Патерсон вернулась из своей человеконенавистнической изоляции, чтобы упрекнуть Бакли за публикацию столь «отвратительной» рецензии, и предупредила его, что Рэнд может засудить его за клевету (чего она в итоге не сделала). Колонка с письмами читателей National Review гудела от полемики ещё несколько недель. Одним из наиболее видных защитников Рэнд был Джон Чемберлен, лестно отозвавшийся о ней в своих рецензиях для The Freeman и Wall Street Journal [365]. В «Открытом письме к Айн Рэнд» Чемберлен хвалил её за «великолепное» изображение свободы и утверждал, что будет продолжать «непосильную задачу по убеждению людей прочесть книгу, переступив через себя». Чемберлен полагал, что наибольшее возмущение «Атлантом» вызвала религия, и сокрушался, что Рэнд не «выделила хотя бы для одного открыто заявляющего о своей вере христианина в своём «Братстве компетентных» [366].

Чемберлен был прав, когда основным источником противоречий книги Рэнд назвал религию, поскольку именно религиозные консерваторы невзлюбили её больше всего. Уильяма Маллендора, долгое время состоявшего с Рэнд в хороших отношениях, отпугнула грубость «Атланта». За несколько лет после отъезда из Калифорнии на Маллендора снизошло своего рода религиозное пробуждение, и теперь труды Рэнд казались ему возмутительными. Прочитав её новую книгу, он отправил своим детям трёхстраничное письмо, где отмечал: «Это не аргументация за свободное предпринимательство. Это продвижение его неправильного понимания и самомнения Айн Рэнд. Мне жаль, что она написала такое; и я сомневаюсь, что должен был «хвалить» её так сильно, как в том письме, что отправил ей. Это в самом деле злая книга». Маллендор переживал, как бы его дети не начали прислушиваться к идеям Рэнд, и тщательно расписал для них все ошибки, которые ему только удалось найти в «Атланте». Кроме того, многие религиозные читатели National Review морщились от атеизма Рэнд и того, как она изобразила капитализм. «Попытка изобразить персонажей живущими исключительно по экономическим принципам до нелепости невозможна и опасна», – писал один из них, а другой аплодировал попыткам журнала провести чёткие границы, потому что, «только когда мы избавимся от идеологических извращенцев, истинный (стало быть, христианский) консерватизм начнёт приносить выгоду, необходимую для сохранения нашего образа жизни» [367].