Петр Пономар - Охотничьи рассказы

Но на всякий случай я принёс ружьё на настил и приладил к нему фонарь. И долго ждать не пришлось. Через две ночи под утро я услыхал падение улья сквозь сон. Мы спали в палатке. Пчёлы уже были в двух корпусах. Медведь завалил третий улей, когда я услышал. Он по-хозяйски доставал всего по одной лучшей рамке и спокойно тут же и ел. Я выскочил из палатки в одних трусах, схватил ружьё и включил фонарик. Всё так. Лежат три улья разваленных и рядом медведь, не приснилось. Небольшой, но и не совсем малыш. И жрёт рамку, и не убегает, вот только прячет глаза за улей, стыдно, значит. На меня туча комаров налетела, ждали на входе в палатку, мандраж спросонья и от неожиданности. Плохо его видать, и туман. Всё не убойные места, прячется, переступает, нервничает от света фонарика, а рамку не бросает. Так прошла, может, минута-три. Я отводил свет, после опять наводил, он перемещался и опять прятался за поваленным ульем. Наконец он доел рамку, резко отделился от улья и быстро пошёл к лесу. Я стрельнул, прицел был вроде точно по лопатке. Я же ждал этого момента.

Промах, Петро, промах, мушка была утоплена. Да, я понял, сплоховал, не успел… Так уж вышло. Видимо, ему не время умереть.

Утром, ещё с подхода к месту выстрела, была видна борозда по земле от пули. С полметра пуля чертила дёрн земли и ушла в землю. Да, занизил. Вот тебе и на, опять пасеку не брось, Петро, напасть какая-то всю весну… Я опять вечер дежурил. Боится выходить – трус, он не больше хорошего пса, ещё бы год ему мать рамки носила. Да, тоже деваться некуда. В тайге пусто, до осени на траве не зажиреть, белок – только муравьиные яйца. А мёд ему будет сниться и не давать покоя.

Я опять дежурю. Луна яркая, облаков много и чёрные, дождевые. Такая сказочная игра лунного света и теней, то по точку, ульям, то в кустах, то среди деревьев. Необычная картина ночи. И ветерок тянет. С вечера дождик пролил минут 10. И как он подошёл к последнему улью, что ел, я и не заметил. Но всё-таки показался какой-то сгусток темени. Решаю проверить, включаю фонарик на ружье. Да, медведь, вона глазёнки блестят, смотрят прямо на меня. Я опять не уточнил прицел, поторопился, выстрелил между них, чуток ниже. Но голова была вытянута вперёд, и пуля ушла под зверя, не вырвала и шерстинки. Опять своё сделала неожиданность, и тут же сразу сердцебиение, и спешка… Но свет фонарика, пламя и гром со ствола она, наверное, запомнит надолго. Теперь она знает, где я сижу, и будет контролировать каждое моё дыхание. Да, не нужно было стрелять, Петро, кто тебя торопил? Теперь игра затянется, всё усложнится.

И опять дежурим. Теперь уже спокойней и рассудительнее – главное, никогда не торопись, Петро… Луна с 23 и до часу, без облаков. Утонула на западе в деревья, и опять игра света и теней в кустах. Медведь не выходит, и туман потянуло с речки. Мне всё казалось, то в одном месте сгусток тени, то в другом, и вроде движется, то растает, и всё это до четырёх часов (мерещилось).

«Может, и медведь – ну и пусть, пусть подойдёт поближе, не свети. Туда стрелять далеко, а может, ты дремлешь на посту? И во сне мерещится. Да, пойдём спать, уже не придёт, свет стал добавляться. Утром проверим».

Уже днём я осматривал «тени». Да, медведь всё-таки был, следы чёткие, пытался подойти. Меня лучше видел, чем я его. Нужно менять место – с лабаза нужно караулить…

Днём я с Женей отремонтировал лабаз на бересте. Он уже хорошо подгнил.

Ночью я уже дежурю на лабазе. Луна опять переменная, пролетают дождевые облака. Днём были кратковременные дожди, ночью тени бродят по краю леса, по точку. Но я терплю, жду, успокаиваю себя. Пусть, когда-нибудь и мне повезёт. Удача, говорят, копится. Терплю до 1.30, после луна спряталась за деревья. Но трус не выходит. Видимо, и там меня заметил. Пасёт, не бросает, приходит и пасёт меня, а я пытаюсь увидеть его.

Игра затянулась, я уже измотан, продукты кончаются, нужно ехать домой. Но сколько ещё потеряю ульев к медосбору? Большие потери с весны тянутся. Конец у верёвочки один. И он должен быть закончен. Я ещё две ночи коротаю, но уже до часу ночи. Спать ложусь одетым. Сплю, а уши караулят шорохи. Но напрасно, тщетно… Он, кажется, понял безнадёжность быть незамеченным – или жимолость созрела, или у них свадьбы начались, бросил на время. И мы выезжаем домой…

Заехал только 18-го, с Чуровым, раньше не получалось. Дома руки опускались. Но ульи все стояли на местах. И провод был не сбит с кольев. Да, это опять похоже на самку, или загуляла и ушла от пасеки. Гон у них начался, а может, на болота пошла.. Ну и ладно, мне ком от сердца отвалился. Вот только история с ней продолжится, ещё будут серьёзные потери и волнения. Теперь она опытна, обстреляна. Но будем ожидать, у меня терпения и упорства хватит, да и деваться мне некуда…

Пошёл медосбор – июль

Мы были на пасеке с Людой. 8 июля спали в палатке. Я спал беспечно, ничего не слышал, всё вроде тихо. Но утром смотрю: съеден один улей – тихонько пакостила, сторожко… Ну и ладно, хоть один, могла и два. Да куда ей два, в ульях уже полно мёда? Знать, нагулялась и пришла, погостить и медку поесть.

Ночь моя, дежурю. Идут кратковременные дожди, темень хоть глаза выкалывай. А она не появляется. Может, заболела от обжорства, столько мёда, расплода и воска сожрать – Петро? Теперь валяется в кустах, воск с живота слизывает, отсыпается, а мы караулим.

Следующая ночь – тоже моя. Опять темень. Сижу не шелохнувшись, последний шанс. На следующую ночь хочешь не хочешь уходить на выезд. Договорились, будет ожидать Илья на Чёртовом ключе. Своя машина сломана. Ну и тварь же ты, Машка! Опять не пришла, досадно. Да ладно, более одного улья тебе не съесть за следующую ночь. А там и я опять приеду – за всё заплатишь сполна. Но заехать смогли через ночь. Две ночки нервов дома. Но она, видимо, обожралась всерьёз, болела и не приходила. Я уже устал и морально, и физически, нужно выспаться как следует… На ночь включил пастуха и лёг спать пораньше. Ночью страшный вскрик и рёв потряс всю пасеку. Я спал, а Люда услышала.

Утром пошёл осматривать провод ограды. Вот она ткнулась в колючую проволоку – и пастух сработал. Она гребанула землю из-под себя и огромными прыжками бежала к лесу по огороду. Пастух «подлечил», так лететь. Но надолго ли?

На пасеку пришел Чуров. Оставляем его, а сами едем домой. Включай на ночь пастуха и спи спокойно – наказали ему.

Заехали только 16-го. До конца июля она и не напоминала о себе – думала, мёд-то сладок, но кто-то больно кусает за него. 13 августа она ночью паслась возле пасеки, ограды, проволоки. Выкопала пару гнёзд ос. Раскапывала муравейники в сентябринках. Подходила к поилке пчёл (корыту). Опрокинула и его. Убегала по медунице большими прыжками, испугалась падения корыта с водой. По огороду, его уже выкопали, целую тропу набила к проволоке, но перейти (рубикон, ограду) не решилась.