Феодосий Крюков - Сотниковцы. История партизанского отряда

В этом бою смертью храбрых погибли командир группы Леонов, старшина Михайленко, бойцы Афанасьев и Михайлов. Алексей Иванович потребовал максимально усилить наблюдение – как во время марша, так и на отдыхе. Предупредил, что отряд пойдет на выход в свой тыл без больших привалов.

На привалах мы отдыхали молча, не было слышно обычных шуток – все переживали потерю товарищей. Конечно, мы отлично понимали, что здесь, в немецком тылу, в любой момент может вспыхнуть бой, кого-то из нас могут убить, но все равно было тяжело осознавать, что всего несколько часов назад все четверо были среди нас, живые.

Наступил вечер. Головной дозор уже подошел к берегу озера Вялье и дал сигнал отряду остановиться. Все было спокойно. Алексей Иванович дал команду выходить на озеро. Снег был твердым, и мы минут через 35–40 достигли восточного берега. Не сбавляя темпа прошли через болото в направлении хутора Комарино. И вдруг на какой-то неровности Юра Чернявский падает и ломает лыжу.

К нам подошел Сотников, и, осмотрев сломанную лыжу, сказал, что отряд продолжит движение до Витебской железной дороги, чтобы разведать обстановку, а наша группа пусть разделится на две части: одна будет сопровождать Чернявского, а другая дойдет с отрядом до Комарино и постарается раздобыть там лыжи для Юры. Мы с Рыжовым и Ковенькиным пошли впереди, за нами на одной целой лыже и с привязанным к ноге обломком от второй шел Чернявский, а позади Саша Уваров. Стало уже совсем темно, когда мы подошли к Комарино. Встретили нас Тимохин и Фокин, которые все-таки сумели достать для Юры подходящие лыжи. Дальше мы уже двигались значительно быстрее и вскоре догнали отряд.

Железную дорогу и реку Оредеж мы прошли благополучно и около четырех часов утра вернулись в деревню Остров. Усталые и голодные, разошлись по тем же домам, в которых жили перед походом. Входные двери, как правило, не закрывались, и мы, никого не потревожив, улеглись спать.

Наступил апрель. Весна вступала в свои права – на дорогах лужи и грязь. Пожив немного в деревне Остров, отряд переместился в Заручье, а в середине апреля – в Банковский поселок. Мы с Ковенькиным, Уваровым и Рыжовым опять остановились в доме П. Бобовича. Его жена, увидев нас, очень обрадовалась тому, что мы живы и здоровы.

Положение со снабжением в армии весной 1942 года было очень тяжелым. Коридор в районе Мясного Бора, по которому снабжались войска, уже в январе-феврале составлял всего около четырех километров, а в результате непрерывных боев был сжат до полутора километров. Мы находились, по сути, в «мешке», глубоко вдающемся в оборону немецко-фашистских войск. Дороги в месте прорыва были в таком состоянии, что по ним можно было пройти только пешком. О проезде на машинах или лошадях не могло быть и речи. Все необходимые грузы переносились на себе. Естественно, что наши войска стали испытывать нехватку в боеприпасах и продовольствии. Но, несмотря на такое положение, Алексей Иванович Сотников прилагал большие усилия к тому, чтобы как-то «приодеть» отряд, и вскоре мы получили обмундирование, но главное – сапоги, потому что до сих пор ходили в валенках.

В первой половине апреля и в начале мая в расположении 2-й ударной армии собралось много партизанских отрядов – лужский, оредежский, новгородский, мстинский и другие. Для обеспечения отрядов всем необходимым, уточнения боевых заданий туда прибыли руководители оперативной группы Ленинградского штаба партизанского движения на Волховском фронте А. А. Гузеев, П. Р. Шевердалкин и начальник партизанского отдела Волховского фронта Н. А. Бушуев. Во всех отрядах, которые размещались в поселках Восход и Банковский, а также на станции Рогавка, были проведены партийные собрания.

Федор Васильевич Архипов

Александр Павлович Архипов

Павел Иванович Смирнов

Павел Васильевич Новожилов

Серьезные претензии были высказаны в адрес руководства новгородского отряда, который длительное время почти бездействовал. Было решено отряд расформировать, его личный состав частично передать в наиболее боеспособные отряды, а остальных направить в военкомат. В наш отряд прибыли М. Е. Павлов, который до войны был первым секретарем Новгородского горкома партии, председатель Новгородского горисполкома М. В. Юдин, а также директор новгородского хлебокомбината Н. С. Чернецкий. Они были распределены по разным группам отряда. В нашу группу попал Чернецкий. Пополнился наш отряд и за счет кингисеппских и ораниенбаумских партизан, среди них были П. В. Новожилов, П. И. Мамонтов, А. П. Архипов, Т. С. Балан, Ф. В. Архипов, И. А. Новиков. Многие из них недавно участвовали в походе под Толмачево в составе отряда Тарасова.

Среди прибывших были люди разного возраста. Наше внимание привлек к себе совсем еще мальчик Паша Смирнов. До войны он учился в 10-м ремесленном училище в Кронштадте. После начала войны Паша только и думал о том, как бы попасть на фронт и воевать с фашистами. Но для этого надо было как-то выбраться из Кронштадта. В августе 1941 года Паша с приятелем упросили моряков, отправляющихся на торпедных катерах в Ораниенбаум, перевезти их туда якобы к своим родителям. Так они оказались близко к фронту. Но что дальше? Как попасть на передовую? Надо ведь, чтобы кто-то выдал им форму и оружие, направил в часть. Они знали, что вопросами призыва молодежи в армию ведают военкоматы. Вот они и направились в райвоенкомат.

Зайдя в первый же кабинет, ребята обратились к какому-то начальнику с просьбой отправить их на фронт. Он внимательно их выслушал и сказал:

– Очень хорошо, что вы хотите воевать с фашистами. Армии нужны такие смелые и сообразительные ребята. Но набором добровольцев занимается другой товарищ. Вы здесь у меня посидите, а я пойду и обо всем с ним договорюсь.

Поведение начальника показалось мальчишкам подозрительным. А вдруг их из военкомата не на фронт отправят, а отошлют к родителям? Ребята осторожно вышли из кабинета, прошли по коридору, пока там никого не было, и выскочили на улицу. Потом они блуждали по городу, обсуждая свои дела. Вскоре на глаза им попалась группа вооруженных людей, идущих строем. Ребята догадались, что эти дяди идут воевать с фашистами, и не куда-нибудь, а, наверное, в тыл врага. И пристроились за ними. Через какое-то время старший, оглянувшись, спросил: