Николай Белоруков - Боевыми курсами. Записки подводника

Вечером на товарищеский ужин мы пригласили командование бригады, дивизиона и наших боевых товарищей с других кораблей. Сервировка стола была скромной, но это ничуть не умалило нашего гостеприимства.

Гостей было много. И настроение у всех приподнятое, особенно, конечно, у нашей команды. Мы чувствовали себя хозяевами и внимательно ухаживали за товарищами. Много теплых, задушевных пожеланий услышали мы в свой адрес. В своих разговорах мы нередко вспоминали всех наших товарищей-подводников, павших смертью храбрых…

Затем потекли размеренные трудовые будни, которые принесли немало перемен.

Приказом народного комиссара Военно-морского флота мой старпом капитан-лейтенант Борис Максимович Марголин был назначен командиром подводной лодки «М-32». Он полностью отвечал служебному положению как в море, так и в повседневной службе в базе. Его забота о корабле и личном составе, их чаяниях и трудах, была выше всяких похвал.

Все больше и больше наших боевых командиров покидало подводную лодку «С-31», и от этого становилось и радостно, так как они шли на заслуженное повышение, и грустно, как бывает всегда, когда расстаешься с хорошими боевыми друзьями.

Вместо Марголина моим помощником назначили уважаемого всеми нами минера, старшего лейтенанта Сергея Григорьевича Егорова. Казалось, давно ли молодой лейтенант окончил Севастопольское военно-морское училище и в самом начале войны пришел к нам. А прошли три тяжелейших года войны. Мужали все мы, и вместе с нами приобрел большой боевой опыт и Сергей Григорьевич. За военные годы под его руководством торпедисты лодки подготовили и выстрелили 18 боевых торпед. Дважды Сергей Григорьевич успешно управлял артиллерийским огнем по береговым объектам противника. Он на самом деле заслужил эту должность.

На смену Егорову пришел уже известный читателю наш первый минер — капитан-лейтенант Василий Георгиевич Короходкин. Мы знали друг друга давно, и ему не нужен был период врастания в обстановку. Пока мы с ним не виделись, он успешно окончил Высшие ордена Ленина специальные командирские курсы, возмужал, обзавелся семьей. Мы все были довольны этим назначением, что скрывать — свой человек.

После ухода с подводной лодки «С-31» осенью 1941 года Короходкин успешно служил на дивизионе «щук», до весны 1942 года базировавшихся в Туапсе, а позже в Батуми. Как и мы, много пережил он за время войны. Остановлюсь для примера лишь на одном боевом эпизоде.

После зимнего «затишья» в начале весны 1942 года фашистская авиация вновь активизировала свои боевые действия на Кавказе. 22 марта, во время обеденного перерыва, немецкая авиация совершила первый в этом году налет на порт Туапсе. Они планировали уничтожить в порту подводные лодки и их плавучую базу «Нева». Но к счастью, после налета подводники потерь не понесли. Лишь одна авиационная бомба попала в минный заградитель «Островский».

Видимо, этим немцы не удовлетворились. Поэтому на следующий день, приблизительно около 13 часов, немецкая авиация совершила второй налет на Туапсе. В налете участвовало 60 «Фокке-Вульфов». В порту, помимо плавбазы «Нева» и двух подводных лодок, отшвартованных у ее правого борта, находились торговые суда.

Одному из самолетов противника, прорвавшемуся через заградительный огонь, удалось лечь на боевой курс со стороны моря, спикировать на плавбазу и сбросить на нее 500-килограммовую бомбу. Бомба разорвалась в носовой части корабля и разрушила много жилых помещений, в том числе каюты офицерского состава. Всех моряков, оказавшихся на палубе «Невы» (а среди них был и Короходкин), взрывной волной выбросило за борт. Некоторые матросы, стоявшие возле Короходкина, упали на стоявшие у плавбазы подводные лодки и погибли, разбившись об их палубы. Короходкину же, к счастью, повезло — он пролетел через подводные лодки и упал в воду, потеряв сознание от контузии. На дне бухты он пришел в себя, в доли секунды перед ним пронеслись все предшествующие события, он вспомнил, что произошло, и сразу стал всплывать. На поверхности Короходкин появился метрах в пятидесяти от подводных лодок. Вода вокруг него кипела от падавших осколков разорвавшихся зенитных снарядов. Один из них угодил в лицо, несколько других — в туловище и руки. Смывая одной рукой кровь, другой работая в воде, он самостоятельно подплыл к борту подводной лодки, где его подхватили товарищи. Его доставили на плавбазу, а затем отправили в госпиталь. Вот такая непростая судьба была уготована нашему Василию Георгиевичу…

Подводные лодки нашей бригады не спеша втягивались в спокойное русло боевой подготовки. Начались плановые занятия. Потекли непривычно спокойные учебные дни. Незаметная будничная работа не всем нравилась, но с этим приходилось мириться. Продолжая внимательно следить за общей обстановкой на театрах военных действий, мы понимали, что враг долго сопротивляться не может, что скоро и на нашей улице наступит праздник.

Так в повседневных заботах наступил долгожданный 1945 год. Наша страна встречала его в благоприятной политической, экономической и военной обстановке. Наши войска приближались к Берлину, и вся страна, затаив дыхание, следила за развивающимися событиями. И тем не менее праздник наступил как-то неожиданно.

Ранним утром 9 мая меня разбудила беспорядочная стрельба, доносившаяся со стороны моста через Рион. Я в недоумении и тревоге подбежал к окну и высунулся по пояс, пытаясь что-либо разглядеть, и увидел, что флотские и армейские офицеры, столпившиеся у железнодорожного вокзала, беспорядочно стреляют в воздух из пистолетов. Пробегавшие мимо дома люди кричали мне: «Победа! Мир! Мы победили!!!» Оказывается, наступил долгожданный день победы над фашистской Германией. Борьба советского народа увенчалась полной победой над коварным врагом. Я второпях оделся, расцеловал жену и детишек и с радостью побежал в порт.

Трудно передать то волнение, то ликование, которые испытывали мы, глядя на это зрелище. Тяжелые дни отступления, горечь утрат, неимоверные испытания — все выдержали эти люди и дожили до этого дня. Они вырвали победу у врага.

Улицы города Поти заполонили толпы празднично одетых, счастливых людей. Отовсюду неслись приветствия и слова благодарности в адрес советской армии и Военно-морского флота. Люди останавливали меня, обнимали, целовали, пытались качать на руках, но я вырывался и бежал дальше. Радость народа глубоко взволновала меня. Она послужила лучшей наградой за наш ратный труд, за тяжелые испытания в борьбе с фашизмом.

Поти трудно было узнать. Еще вчера спокойный город, будто заново началась война, вдруг наполнился грохотом автоматной, пулеметной и пистолетной стрельбы. Эта несмолкаемая канонада доносилась отовсюду. Начался никем не установленный салют в честь Победы. Со всех улиц города и из окон грузинских домиков летели дружные крики «Ура-а-а!». Вскоре по улицам понеслись музыка и песни, которые стали стремительно разливаться по городу; повсюду люди пускались в пляс — грузины, мингрелы, армяне, русские и украинцы, флотские, армейские и гражданские, — всех обуяла безмерная и неуемная радость долгожданной победы.