Николай Белоруков - Боевыми курсами. Записки подводника

В новом порту, где теперь стояли подводные лодки нашего дивизиона, базируясь на бывшую румынскую плавбазу «Буг», также раздавались мощные перекаты возгласов «Ура-а-а!» и гремели выстрелы из всех видов оружия. Немало усилий приложило командование, чтобы прекратить стихийный салют.

Между мачтами боевых надводных кораблей и подводных лодок горделиво взвились флаги расцвечивания. Оглушительные звуки флотских оркестров разносились по всей бухте.

Прямо на причальной стенке состоялся торжественный митинг личного состава бригады. С лиц участников митинга не сходили улыбки, настроение было ликующее, праздничное.

Ясное, спокойное южное солнце к этому времени поднялось уже высоко, оно отражалось в позолоченных трубах оркестра и насквозь просвечивало полотнища корабельных гюйсов, краснознаменных и гвардейских флагов и флаги расцвечивания.

Я выстроил экипаж на палубе подводной лодки. На груди краснофлотцев поблескивали на солнце боевые ордена и медали. Теплый черноморский ветер спокойно развевал Краснознаменный флаг нашей подводной лодки.

Победа!.. Какой неимоверно далекой казалась она нам в те дни, когда мы оставляли Севастополь; когда, зажатые на побережье Кавказа, спасали флот; когда протискивались между минрепами в минных полях; когда вступали в неравный бой с кораблями и самолетами фашистов или таились от вражеских охотников на морском дне. Но советские моряки все выдержали, все пережили.

Они вынесли на своих плечах всю тяжесть как мирного, так и военного времени, оставаясь в любой, порой невыносимой, обстановке на своем посту. Каждый честно выполнил свой священный долг перед Родиной, ни разу не дрогнув во время преследования, бомбежке или обстреле врагом.

Я с любовью смотрел на загорелые, уставшие, мужественные лица матросов, старшин и офицеров, с которыми вместе провел все трудные годы войны. Это были уже не те необстрелянные моряки, которых я знал еще в мирное время, в первые дни и месяцы войны. Теперь нет никакой необходимости воодушевлять их на беспримерные поступки, потому что огнем подводной войны закалили они свои волю и веру в мощь нашего оружия. Это были люди, которые могут хладнокровно сокрушить любого врага и не остановиться ни перед чем для освобождения Родины. С их лиц уже никогда не сойдет печать великих потерь и жгучей ненависти к фашизму, который они беспощадно уничтожили во имя мирной жизни на земле.

Неимоверные трудности и смертельная опасность, подстерегавшие нас в боевых походах, мужество и отвага в боях с коварным врагом сплотили и укрепили нас, сделали еще более сильными и стойкими. Много пройдено трудных и опасных военных миль, и немало сделано славных боевых дел.

В этот час всенародного торжества мы почтили скорбным молчанием тех, кто не дожил до радостного дня, и у мужественных подводников, не раз смотревших смерти в глаза и никогда не плакавших, навернулись слезы…

Постепенно мы стали приноравливаться к мирной жизни, восстанавливать разрушенное хозяйство, выходить в учебные походы, неспешно приспосабливать на кораблях современные технику и вооружение.

Командование бригады представило мою кандидатуру на учебу в Военно-морскую академию. После сдачи предварительных экзаменов осенью 1945 года я стал готовиться к отъезду в Ленинград. Сборы проходили размеренно, обстоятельно, я упаковывал вещи, сдавал документы и обязанности. Пока не наступил последний день…

На палубе подводной лодки построили весь личный состав. Я медленно поднялся по трапу и подошел к строю. Вот она, пора расставания.

На меня вдруг нахлынули гонимые доселе волнение и невыразимая печаль от нежданного осознания последних мгновений нашей опаленной войной дружбы… Все заготовленные мною мысли, с которыми я шел к моей команде, разбежались… Ноги стали ватными. Я понял, что раньше боялся об этом подумать, а вот теперь…

Вот теперь люди, с которыми я прожил самую яркую и неповторимую часть своей жизни, стоят передо мной! Настоящая, кипучая жизнь кончилась, бесповоротно ушла в туман воспоминаний наша крепкая мужская дружба. Отдав без оглядки все помыслы и силы команде, я получил взамен безграничное доверие и взаимную любовь. Мы сроднились на этой героической подводной лодке настолько, что моя душа навсегда осталась там, с ними…

Вместо подготовленного выступления, я крепко обнял каждого и расцеловал по-отцовски, по-мужски — за верную боевую службу, за долгие военные годы, за тревожные дни и бессонные ночи, за все смелое, мужественное и непередаваемо близкое…

К горлу начал подкатываться известный каждому из нас ком, глаза помимо воли стали влажными. По загорелым, суровым лицам матросов стали медленно стекать скупые мужские слезы… Поблагодарив за преподнесенный мне на память Краснознаменный военно-морской флаг лодки, я сошел с корабля…

Под ногами мелко задрожала деревянная сходня, перекинутая с борта на бетонный пирс. Все…

Вечером на перрон потийского железнодорожного вокзала меня с семьей пришла провожать вся команда: все матросы, старшины и офицеры. Даже дежурно-вахтенную службу отпустили на вокзал, подменив их командой с другой подводной лодки. Поезд тронулся…

Они бежали за вагоном и что-то кричали, махали мне руками, бескозырками, но я их уже не слышал, то ли потому, что слишком громко стучали по рельсам колеса, а скорее всего, потому, что меня окончательно оглушили горькие слезы расставания… Я машинально махал им рукой и думал, как они мне все близки, эти простые, отважные люди, разделившие со мной лучшие годы своей жизни…

В заключение от души хочу сказать, что лучшую команду я не искал. Они всегда делили со мной все радости, обиды, тревоги, надежды и подвиги. Я горжусь тем, что мне выпала честь плавать и воевать с таким спаянным, смелым и мужественным экипажем, отдавшим лучшие десять лет своей жизни безупречному служению Родине.

Всех этих мужественных людей я хорошо помню и по праву считаю своими боевыми друзьями.

О себе скажу откровенно: во время войны для меня главной трудностью в службе на подводной лодке «С-31» были долгие дни ожидания и поиска противника, особенно мучительные без видимого результата.

С тех незабываемых событий Великой Отечественной войны прошло много лет. По-разному сложились судьбы членов экипажа краснознаменной подводной лодки «С-31». Расскажу о некоторых из них.

Первый командир — капитан 3-го ранга Фартушный Илларион Федотович — погиб в январе 1944 года на подводной лодке «Л-23».

Первый комиссар, М. П. Иванов, после ухода с «С-31» служил инструктором политотдела бригады, комиссаром дивизиона, заместителем эскадренного миноносца, а затем заместителем командира крейсера «Петропавловск» Тихоокеанского флота, после окончания войны заместителем начальника политотдела бригады кораблей, начальником политотдела бригады кораблей, ответственным секретарем при политуправлении Тихоокеанского флота. В звании капитана 1-го ранга уволен в запас. Проживал во Владивостоке.