Чарльз Р Кросс - Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде [litres]

Занятия спортом также были частью его личности. Курт продолжал заниматься борьбой, продвигаясь, как первокурсник, в университетскую команду. «Бульдоги Монтесано» выиграли чемпионат лиги в том году, установив рекорд в двенадцать побед и три поражения, хотя Курт не приложил к этому особых усилий. Он начал пропускать все больше тренировок и матчей, и в университетской команде его рост стал огромным недостатком. Отношение к юниорской команде двумя годами ранее превратило борьбу в забавный способ подраться. Университетская команда, напротив, была крайне серьезно настроена, и тренировки обязывали бороться с парнями, которые мгновенно прижимали его. В конце сезона Курт попал на командный снимок, надев полосатые носки до колен – среди тяжеловесов команды он больше походил на тренера, чем на члена команды.

Именно на университетском борцовском ринге Курт устроил одну из своих величайших битв с отцом. В день матча за звание чемпиона, как рассказывал Курт, он вышел на ринг, намереваясь послать сообщение Дону на дешевые места открытой трибуны. Как позже Курт описал это Майклу Азерраду [40] Американский писатель, журналист, редактор и музыкант. Известен по публикациям в таких изданиях, как Spin, Rolling Stone и The New York Times. Автор книги «Come as You Are: The Story of Nirvana». : «Я ждал свистка, глядя Дону прямо в глаза, а затем мгновенно замкнулся – я сложил руки вместе и позволил парню уложить меня на пол». Курт заявил, что делал это четыре раза подряд, и каждый раз его тут же прижимали к полу, и Дон разозлился и ушел. Дон Кобейн утверждал, что эта история – ложь. Одноклассники Курта не помнят этого и уверяют, что любой, кто намеренно проиграл, был бы отвергнут или избит товарищами по команде. Но Лиланд Кобейн помнил, как Дон рассказывал ему эту историю после матча, говоря: «Этот маленький говнюк просто лежал там. Он даже не сопротивлялся».

«Я собираюсь стать музыкантом-суперзвездой, покончить с собой и уйти в зените славы», – сказал Курт.

Курт был мастером преувеличивать, высказывая эмоциональную, а не фактическую правду. Скорее всего, Курт имел дело с более сильным противником и решил не сопротивляться, чего было достаточно для того, чтобы разозлить его отца-перфекциониста. Но рассказ Курта об этой истории и его описание взгляда, который промелькнул между ним и отцом, свидетельствуют о том, насколько сильно ухудшились их отношения за шесть лет после развода. Когда-то они проводили вместе каждый свободный час, и в тот день, когда Дон купил мини-байк, Курт никого так сильно не любил, как своего отца. Чуть дальше по улице от школы Монтесано был ресторан, где они обычно сидели вдвоем, как единое целое, как настоящая семья, и тихо ужинали вместе, слившись в своем одиночестве. Маленький мальчик, который хотел только провести остаток своей жизни с отцом, и отец, который хотел просто, чтобы кто-то относился к нему с любовью, которая никогда не угаснет. Но шесть лет спустя отец и сын сошлись в битве титанов, и ни один из них не чувствовал, что может позволить себе проиграть. Курт крайне нуждался в отце, а Дон нуждался в том, чтобы сыну его не хватало, но ни один из них не мог этого признать.

Это была трагедия шекспировских масштабов. Как бы далеко Курт ни отходил от борцовского мата, краем глаза он всегда смотрел прямо на отца, или, точнее, на его призрак, поскольку их отношения с отцом после этого инцидента были для Курта фактически мертвы. Почти через десять лет после своего поражения в борьбе на первом курсе Курт выпалил горькую фразу в песне под названием Serve the Servants – еще один ход в его бесконечной схватке с величайшим противником: «Я очень старался, чтоб у меня был отец, но вместо этого был просто папа» [41] Ориг. строка песни Serve the Servants: I tried hard to have a father, but instead I had a Dad… .

Это было его решением – в марте 1982 года Курт оставил дом 413 по Флит-стрит, вместе с опекой своих отца и мачехи. Следующие несколько лет Курту предстояло провести, слоняясь по метафорической глуши Грейс-Харбор. Хотя за тот год он сделает всего две остановки длиной в год, в течение следующих четырех лет он будет жить в десяти разных домах, в десяти разных семьях и ни в одной из них не будет чувствовать себя как дома.

Его первой остановкой была знакомая территория трейлера его дедушки и бабушки по отцовской линии на окраине Монтесано. Оттуда он каждое утро ездил на автобусе до Монте, что позволило ему продолжить учебу в той же школе и классе, но даже его одноклассники знали, что этот период был для Курта трудным. У бабушки с дедушкой он пользовался сочувствием любимой Айрис, и бывали моменты, когда они с Лиландом были по-настоящему близки, но большую часть времени он проводил один. Это был еще один шаг к большему, абсолютному одиночеству.

Однажды он помог своему деду смастерить кукольный домик ко дню рождения Айрис. Курт помогал методично скреплять миниатюрную кедровую черепицу на крыше строения. Из того, что осталось, Курт наспех сделал шахматы. Он начал с того, что начертил на дереве контуры фигурок, а затем старательно вырезал их ножом. Посреди этого процесса дед показал Курту, как работать лобзиком, а затем оставил пятнадцатилетнего мальчика наедине с его собственными инструментами, наблюдая из-за двери. Мальчик посмотрел на деда, ожидая одобрения, и Лиланд сказал ему: «Курт, ты молодец».

Но Лиланд не всегда говорил такие теплые слова, и Курт снова оказался в той же самой ситуации отца и сына, через которую он прошел с Доном. Лиланд спешил приправить свои указы Курту критикой. В защиту Лиланда можно сказать, что Курт действительно мог достать кого угодно. В подростковом возрасте он постоянно испытывал его на прочность, и никто из взрослых не имел абсолютной власти над ним; в конце концов Курт измотал своих стариков. У его семьи сложился образ упрямого и своевольного мальчика, которому было неинтересно слушать взрослых или работать. Раздражительность, казалось, была неотъемлемой частью его натуры, как и лень. Чего не скажешь об остальных членах его семьи – даже младшая сестра Ким развозила газеты, чтобы помогать оплачивать счета. «Курт был ленив, – вспоминал его дядя Джим Кобейн. – То ли потому, что он был типичным подростком, то ли потому, что был подавлен, никто не знает».

Летом 1982 года Курт уехал из Монтесано к дяде Джиму в Южный Абердин. Его дядя был удивлен, что на него возложили такую ответственность. «Я был потрясен, что они позволили ему жить со мной, – вспоминал Джим Кобейн. – В то время я курил и не обращал внимания на его потребности, не говоря уже о том, чем, черт возьми, я занимался». По крайней мере, по своей неопытности Джим не был деспотичным педантом. Он был на два года младше своего брата Дона, но более продвинутый и с большой коллекцией пластинок: «У меня была очень хорошая стереосистема и много пластинок Grateful Dead, Led Zeppelin и The Beatles. И я заводил эту штуку погромче». Самая большая радость Курта за те месяцы, что он провел с Джимом, заключалась в модернизации усилителя.