Чарльз Р Кросс - Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде [litres]

После одной из таких репетиций, которые теперь проходили в Абердине, в помещении над парикмахерской матери Криста, чтобы иметь возможность играть всю ночь, ветераны Nirvana решили показать своему новому барабанщику местные виды. Чэд был родом с острова Бейнбридж и до прихода в Nirvana никогда не бывал в Абердине. Экскурсия была потрясением, особенно район, в котором вырос Курт. «Это было все равно что шагнуть в южную часть Бронкса, – вспоминал Чэд. – Я подумал про себя: “Вот дерьмо”. Все было очень плохо. Это, наверное, самый бедный район во всем Вашингтоне. Внезапно ты оказываешься в трущобах».

Чэд был более впечатлен, когда они проезжали мимо готически выглядевшей Уэзервакс. Они также показали барабанщику пятиэтажный заброшенный Финч Билдинг; Курт сказал, что когда был подростком, то принимал там наркотики, хотя это можно было сказать о многих местах Абердина. Они указали на старый секонд-хенд-магазин Dils, где рядом с двадцатифутовой бензопилой стоял стеллаж с альбомами по 25 центов. Они пошли выпить пива в таверну Poorhouse, где Крист, казалось, знал всех. «Это был город деревенщин, – заметил Чэд. – Там было полно чуваков со “Скоалом” [95] Skoal – это бренд влажного бездымного табака. во рту, в кепках “Скоал” и неоново-розовых футболках, а также в фургонах с брызговиками и усами».

Выйдя из таверны, парни решили отвезти Чэда в дом с привидениями, расположенный на холмах над городом. Крист вел фургон на север и направился к месту, которое считалось дорогим районом Абердина: холм величественных викторианских домов, построенных первыми лесными баронами. Но на вершине холма Крист направил фургон в лес, и Курт начал рассказывать историю абердинского дома с привидениями, места, которое местные жители называли Замком. Он сказал, что люди заходили туда и больше никогда не выходили; в одной из комнат на стенах висели картины с клоунами, нарисованные кровью. Пока Курт вел свой рассказ, на склоне холма возникали густо посаженные деревья, нависающие над узкой дорогой.

Когда они подъехали к Замку, Крист свернул на подъездную дорожку и выключил фары, но двигатель продолжал работать. Перед ними возникло строение, которое было трехэтажным домом до того, как обветшание привело к его обрушению. Крышу покрывал мох, крыльцо обвалилось, и целые комнаты, казалось, были разрушены, скорее всего, маленькими возгораниями. В темноте дом, окутанный ветвями деревьев, действительно походил на развалины разрушенного замка в какой-то далекой трансильванской глубинке.

Пока фургон работал на холостом ходу, Чэд удивлялся, почему ни Крист, ни Курт не предприняли ни малейшей попытки выйти. Они просто сидели и смотрели на дом, словно на привидение. Наконец Курт повернулся к Кристу и спросил: «Ты действительно хочешь туда пойти?» Крист ответил: «Нет, к черту. Я туда не пойду».

Как вспоминал позже Чэд, он уговаривал их рискнуть, поскольку рассказы Курта вызвали у него любопытство: «Мне ужасно хотелось проверить все и увидеть, что же там было таким пугающим. Но когда мы приехали, парни просто стояли на подъездной дорожке, уставившись на дом, не в силах даже пошевелиться». Чэд подумал, что это некий вызов, часть сложного ритуала на проверку его мужества. Он решил, что, каким бы страшным ни был дом – а он был очень страшным, – он не побоится войти в него. Но когда Чэд посмотрел на лицо Курта, то увидел там настоящий страх. «Ну, там люди умирали», – объяснил Курт. За те пятнадцать минут, которые потребовались, чтобы доехать от таверны до дома, Курт рассказывал такие убедительные страшилки, что сам начал верить в свое собственное преувеличение. Они развернулись и направились обратно в город, и на этом экскурсия Чэда по Абердину закончилась. Крист принял дуализм Курта за чистую монету, но для Чэда страх на лице Курта был одним из первых доказательств того, что лидер группы был сложнее, чем казался.

Новая звукозаписывающая сессия была назначена на вторую неделю июня, и Курт был полон предвкушения и волнения. Он не мог говорить практически ни о чем другом в течение всего мая, объявляя о предстоящем дне всем, кого знал и не знал. Как молодой отец, переполненный гордостью, он рассказывал об этом почтальону или продавцу бакалейной лавки. В том месяце группа сыграла пару концертов, чтобы привыкнуть к Чэду, включая возвращение в Vogue и вечеринку в Witch House в честь Джилли Ханнер, музыканта из Олимпии. Ханнер исполнился 21 год 14 мая 1988 года, и друг пригласил их в качестве развлекательной программы. «Они не были похожи ни на одну группу Эвергрина, – вспоминала она. – Их звук поражал. Вы могли бы подумать: «Я уже слышал это раньше», но вы не слышали. Это был самый большой рок-н-ролл из всего, что существовало в ту эпоху, без всякой бесцельной импровизации». На вечеринке Курт присоединился к Джилли, чтобы спеть версию песни The Greatest Gift группы Scratch Acid, и Курт сыграл версию Love Buzz, лежа на полу. В то время Love Buzz была лучшей песней в их шоу. Курт все еще пытался привести в порядок оригинальный саунд, который был достаточно сырым, чтобы апеллировать к его панк-чувствам, и все еще демонстрировал все более сложные тексты. Слишком часто выступления группы превращались в громкие фидбэк-сессии, где практически ни одного слова Курта не было слышно из-за шума.

В то время как ожидания Курта относительно сингла росли, финансовые проблемы внутри Sub Pop практически обрекли проект на провал. Однажды майским днем Курт поднял трубку и услышал, как Пэвитт просит одолжить ему 200 долларов. Это было так смешно, что даже не рассердило Курта, хотя разозлило Криста, Чэда и Трейси. «Мы были потрясены, – вспоминал Чэд. – В тот момент у нас появились некоторые подозрения насчет этих парней». Курт расстроился бы еще больше, если бы знал, что Sub Pop засомневался в возможности сотрудничества с группой. Лейбл хотел еще раз взглянуть на них, поэтому 5 июня, в воскресенье вечером, Поунмэн поспешно организовал шоу в Central Tavern. Иен Грегор, который забронировал клуб, поставил Nirvana выступать в середину программы, в которой играли три группы. В ночь перед выступлением Поунмэн позвонил Грегору и спросил: «Можно ли передвинуть Nirvana, чтобы они играли первыми?» Объяснение Поунмэна было таким: «Сегодня воскресный вечер – мы не хотим долго засиживаться». Когда группа заиграла, в зале было всего шесть человек. Крис Наб из KCMU был одним из них: «Брюс и Джон стояли перед сценой тряся головами вверх-вниз. Должно быть, они видели что-то такое, чего не видел никто другой, потому что лично я думал, что они отстой». Конкретно этот концерт, как и многие следующие, был испорчен из-за проблем со звуком, что стало причиной плохого настроения Курта. Они скомпрометировали его выступление. Несмотря на убогий звук и тусклое живое шоу, Поунмэн и Пэвитт решили не отказываться от идеи с синглом.