Морин Орт - Убийство Джанни Версаче

Ближе к полудню подъехал Кит Эванс, сыщик ФБР в Майами, занимавшийся розыском Эндрю Кьюненена, которого оповестили, что убийца Версаче по некоторым описаниям весьма похож на Эндрю. «Подозрение, что это Кьюненен, у нас к приезду Эванса начало перерастать в уверенность, — говорит Скримшо. — Мы достаточно набрали показаний для такого вывода. Когда мы сообщили об этом Эвансу, он даже лицом просветлел». Папка с досье на Кьюненена у Кита Эванса была всегда при себе. Скримшо и Маркус связались по рации с гаражом, чтобы узнать, не удалось ли уже пробить VIN пикапа по базе. «Я передаю Киту и Наварро, что пока результатов нет, — рассказывает Скримшо. — Тут Кит вдруг говорит:

— Стоп! Красный пикап? А модель какая?

— „Шевроле 1500“.

— Давайте его VIN сюда.

Он порылся в своем досье, сверил с номером пикапа, угнанного в Нью-Джерси, и говорит:

— О боги! Да это же пикап Уильяма Риза! Того самого, которого, по нашей версии, убил в Нью-Джерси Эндрю Кьюненен…

— Вот черт! Так это ж, выходит, и здесь Кьюненен! — воскликнул Кит Эванс».

«Мы очень обрадовались, когда всё так ловко сложилось с этим пикапом, — вспоминает Маркус. — Одно дело — теряться в догадках, кто это мог сделать. И совсем другое — знать это наверняка; дальше дело идет куда веселее».

За два с небольшим часа ответ на важнейший вопрос о личности преступника был получен. Со всех сторон раздались вздохи облегчения озабоченных последствиями убийства для имиджа Майами. Теперь на повестке дня оставалась лишь задача поимки Кьюненена. Тут, кстати, выяснился интересный факт. После двух месяцев висения портрета Эндрю на стенде убойного отдела в числе десяти опаснейших преступников, объявленных в национальный розыск, лишь три сотрудника полиции Майами-Бич знали о том, кто это вообще такой. «Как он хоть выглядит-то?» — дуэтом спросили Наварро и Норьега у Кита Эванса.

В 13:00 началась пресс-конференция, на которой правоохранители решили не оглашать информацию о Кьюненене, дабы его не спугнуть, — это стало, похоже, входить у них в систему, что весьма прискорбно. А по завершении пресс-конференции Эванс предложил подвезти Норьегу и Наварро до полицейского управления на своей машине. На заднем сиденье машины Эванса Норьега и Наварро и увидели ответ на свой вопрос: там стояли полные коробки с тиражом листовок о розыске Эндрю Кьюненена с его портретом.

Меньше суток понадобилось для того, чтобы убийство Версаче сделалось главной темой обсуждения в стране, а я оказалась в самой гуще событий. С самого начала, однако, была дана отмашка делать всё для максимального затруднения объективного освещения этой истории в прессе. На языке местной полиции дело об убийстве Версаче квалифицировалось как «ОПА — острый политический аврал». На самом деле, по словам детектива Пола Скримшо, «с Версаче вышла не просто ОПА, а невиданная доселе, полнейшая, жуткая ОПА». Через считанные минуты после стрельбы к месту преступления подкатили первые фургоны телевизионщиков. Самый расторопный барышник, едва завидев тело Версаче на ступенях крыльца Casa Casuarina , уже слетал домой за «поляроидом», но сфотографировать успел лишь босые ноги застреленного модельера, торчащие из задней двери кареты скорой помощи, однако это не помешало прощелыге запросить у газетчиков за свой снимок 30 000 долларов и 48 часов не спускать цену. Не выгорело. Главный денежный приз «за удачный спуск» (оборот из лексикона порноактрис) достался оператору канала ABC , бросившему малоприбыльную съемку сюжета о малолетней пациентке больницы им. Джексона, срочно нуждавшейся в донорской почке, и помчавшегося снимать на видеокамеру и фотографировать, как в травматологию завозят на каталке чье-то окровавленное тело. И — бинго, черт подери! Оказалось, что это не кто-то, а сам Версаче! В первые часы после убийства последовало десять попыток хакерского взлома компьютерной информационной системы больницы желающими ознакомиться с медицинским заключением и историей болезни Версаче.

Правоохранители быстро оказались погребены под завалами рутинной работы. На стотысячное население Майами-Бич приходится всего триста полицейских. В полицейских управлениях городов подобного размера многие функции до сих пор не компьютеризованы. И понимание руководством департамента полиции Майами-Бич, что значит делать работу тщательно и качественно, вступило в непримиримое противоречие с потребностью круглосуточных новостных каналов в жареных фактах и их представлениях об оперативности следственно-розыскных мероприятий. Могло показаться, что правоохранители и журналисты существуют в параллельных вселенных с разным темпом хода времени, а вот ощущения реальной помощи следствию со стороны журналистов, увы, не возникало. У местных же властей первым сработал охранительный инстинкт: они бросились на защиту города от ущерба имиджу и занялись сбором доказательств собственной невиновности в произошедшем на случай суда, — в этом плане реакция городских властей Майами-Бич мало чем отличалась от реакции их коллег из Миннеаполиса и Чикаго на убийства Трэйла и Миглина. И здесь местной полиции также было строго велено помалкивать.

Прокуратура штата, опасаясь (или же, напротив, втайне надеясь) получить на руки случай масштаба дела О. Дж. Симпсона, приняла все меры предосторожности, чтобы не допустить утечек из полиции даже самоочевидных фактов. «У присяжных под влиянием дела О. Дж. [Симпсона] теперь сложились принципиально иные взгляды на уголовную юстицию, государственное обвинение и функции полиции», — говорит Майкл Бэнд, в те годы — первый помощник генпрокурора штата Флорида, отвечавший за надзор над расследованием убийства Версаче. Присяжные стали проявлять, по его ощущениям, больший скепсис по отношению к доказательствам обвинения: «Ну а как им не быть скептичными? Им нужна уверенность в добросовестности и полиции, и всего, что им предъявляют». Ошеломляющий проигрыш в суде по делу Симпсона окружной прокуратуры Лос-Анджелеса произвел на Бэнда столь глубокое впечатление, что он тут же созвал межведомственное совещание с участием главного судмедэксперта, начальника убойного отдела и еще нескольких высших чинов правоохранительных органов административного округа Майами-Дейд, он же 11-й судебный округ штата Флорида и строго-настрого разъяснил им, что у них в округе подобных проколов быть не должно. Но в итоге он таки их получил по полной программе.

Отношения между полицией и СМИ как не заладились с первого дня, так и пошли наперекосяк уже и в дальнейшем. Гейл Брайт, местный телерепортер ABC , каким-то образом успела узнать до всяких официальных сообщений, что следствие на Эндрю вывел красный пикап, чем утерла, конечно, нос конкурентам на перенасыщенном информационном рынке. На пресс-конференции, начавшейся в 16:30 по местному времени в день убийства Версаче, Брайт задала прямой вопрос шефу полиции Майами-Бич Ричарду Баррето, «не тот ли парень, которого повсюду разыскивает ФБР», и есть главный подозреваемый в убийстве Версаче. Но куда там… Баррето, седовласый, ростом под два метра, бравый на вид благодаря парадной форме борец с преступностью, отказался подтвердить не только то, что подозрения падают на Эндрю, но даже и сам факт существования красного пикапа, который как раз в тот момент провозили на эвакуаторе за окнами под прицелами телекамер. Нет так нет: с этого момента обе стороны — правоохранители и журналисты — строго придерживались принципа «табачок врозь» касательно имеющейся у них информации.