Сильвия Симмонс - Леонард Коэн. Жизнь

Из Италии Леонард отправился в Грецию. Там к нему присоединилась Сюзанна, и они поселились в его доме на Гидре. «Дом был обветшалый, с маленькими комнатами – вот моё первое впечатление», вспоминает Сюзанна. Со временем она «многое поменяла, переделала комнату на первом этаже и навела порядок в саду», но, говорит Сюзанна, «я сохранила аутентичный характер дома, потому что именно это мы с Леонардом любили в нём. Я с большим почтением относилась к духу дома. Мне нравилось, что он элегантный, простой и белый, в духе греческой, крестьянской простоты».

Пока они находились на острове, стало известно о самоубийстве Шармиан Клифт. 8 июля, накануне публикации нового романа своего мужа Clean Straw for Nothing («Чистая солома бесплатно»), Клифт приняла большую дозу барбитуратов. (Её муж, Джордж Джонстон, умрёт год спустя от туберкулёза.) Леонард, как и остальные жители острова, оплакивал смерть подруги, но на Гидре они с Сюзанной, как и в Нью-Йорке, мало общались с другими людьми.

Потом Леонард вернулся на ферму в Теннесси и взял Сюзанну с собой. Он познакомил её с Вилли Йорком и Малышом Марли.

– [Марли] заходил к нам в гости без приглашения, он часто бывал пьян и рассказывал истории, иногда уморительные, а иногда ужасно скучные, – рассказывает Сюзанна, – он сплёвывал на пол, топал своими ковбойскими сапогами, вгоняя шпоры в деревянные половицы, хлопал себя по колену и говорил: «Вот как нам тут весело!» Иногда он бывал неотразим, мы смеялись и подливали ему ещё. Иногда мы выпроваживали его поскорее, но вежливо, так что он в нас не стрелял. Они там все держали ружья в грузовиках, у заднего окна. Я говорила, что там, в лощине, до сих пор поднимали флаги Конфедерации? Было интересно побывать в этом месте, постараться понять его, но мы жили там мирно и недолго, слава богу, как мы жили везде.

Ещё Леонард свозил Сюзанну в Монреаль и познакомил её с матерью. Пока он искал дом, они недолгое время жили в доме на Бельмонт-авеню. Мама, как рассказывала Сюзанна в 1980 году, «была для него источником самого тонкого духовного влияния. Мне только одно не нравилось – что она всегда называла меня Марианной» [3]. Леонард купил недорогой дом у Португальского парка, рядом с главной улицей , в районе, населённом иммигрантами из Португалии и Греции, но там всё ещё оставались еврейские забегаловки с клеёнками на столах. Едва обосновавшись в Монреале, Леонард с Сюзанной вернулись в Нью-Йорк. Леонард на этот раз в сопровождении Сюзанны снова посетил свои любимые места в городе, например послушал концерт Лаудона Уэйнрайта III в The Gaslight Café. Но к сайентологам он больше не ходил: наступило разочарование, а кроме того, он рассердился, что организация начала эксплуатировать его имя. К тому времени Леонард «очистился» и получил сертификат, в котором значилось: «Старший Дианетик, IV ступень» [4]. «Я принял участие во всех изысканиях, захвативших в то время воображение моего поколения, – рассказывал Леонард. – Я даже танцевал и пел с кришнаитами – без балахона, я не присоединился к ним, но я пробовал всё подряд» [5].

Новое десятилетие застало Леонарда и Сюзанну в их монреальском доме, но потом Сюзанна, которая уже не могла терпеть холод, улетела в Майами. Леонард же вернулся в Нэшвилл. Боб Джонстон уже заговорил о третьем альбоме. А на Columbia – ещё настойчивее – заговорили о европейском туре.

Леонард, ещё никогда не ездив в туры, уже знал, что не любит этого. Сами переезды его не смущали: «Бóльшую часть жизни, – говорил он, – я швырял себя то туда, то сюда, как винную пробку» [6]. Но если кто-то другой станет его «швырять», станет указывать ему, где и когда он должен находиться, – это совсем другое дело. Дядья Леонарда легко могли бы подтвердить, что он не любит работать по строгому расписанию, и даже его привычка, вступая в клубы, возглавлять их указывает на то, что он не любил следовать правилам, которые не установил сам. Кроме того, он страдал от боязни сцены («Я чувствовал, что риск унижения подстерегает меня на каждом шагу» [7]), и перед каждым выступлением ему приходилось настраивать себя на нужный лад. Но больше всего он боялся за свои песни. Они приходили к нему лично, из какого-то чистого, честного источника, и он долго, на совесть работал, чтобы в них правдиво отражался данный момент времени. Он хотел их защитить – не выставлять их напоказ и не продавать их платёжеспособным клиентам, словно сутенёр в обстановке фальшивой интимности. «Я хотел только иметь возможность записывать пластинки», – сказал он Дэнни Филдсу. По его словам, он надеялся, что его песни «найдут себе дорогу в мире» на пластинках, этих звучащих книжках, чтобы ему не приходилось исполнять их со сцены.

Леонард позвонил Бобу Джонстону. Он заявил своему продюсеру, что согласится поехать в тур только при том условии, что Джонстон станет менеджером и клавишником в его группе. Это был коварный ход. Джонстон первый готов был признать, что не является профессиональным музыкантом, а боссы Columbia вряд ли позволили бы главе своего нэшвилльского отделения просто так взять и уехать в тур. Вот только Джонстон к тому времени уволился из Columbia, чтобы стать независимым продюсером. Отметить это событие поездкой по Европе на деньги своих бывших работодателей показалось Джонстону прекрасной идеей. Он ответил Леонарду, что станет музыкантом в его группе и присмотрит за ним в дороге, причём не возьмёт за это ни копейки, но по поводу менеджмента лучше поговорить с юристом по имени Марти Машэт, который занимался его собственными делами. Раньше Машэт был правой рукой Аллена Кляйна, менеджера The Beatles и The Rolling Stones. Итак, Леонард договорился с Джонстоном, и тот взял Билла Донована тур-менеджером и начал репетиции с группой, в которую вошли Корнелиус, Дэниелс, Фаулер и две бэк-вокалистки, Сьюзен Муссмано и Корлинн Хэнни. Леонард тем временем позвонил Морту Розенгартену в Монреаль и пригласил его приехать в Теннесси.

«Леонард попросил меня сделать для него маску, – говорит Розенгартен. – Театральную маску. Он сказал, что хочет надевать её на концерты. Так что я приехал к нему в его домик у сельской дороги, в глухомани». Им было негде купить материалы, но в Франклине они нашли магазин товаров для хобби, а там – «наборы для собирания моделей в маленьких коробочках». «Я скупил их все, – говорит Морт, – а Леонард привёз из Нэшвилла мешок гипса». Пока Леонард репетировал в Нэшвилле, Морт оставался в его доме и работал над маской. «Пока Леонарда не было, я оставался один, и компанию мне составляли только старик, который гнал самогон, и Малыш Марли. Малыш одевался как ковбой и никуда не ходил без своей лошади, которую он держал в прицепе своего пикапа. Однажды ночью он заявился пьяный, и мы стали ждать возвращения Леонарда, но потом он решил съездить в город и купить ещё выпить. Я поехал с ним, и лошадь тоже – в прицепе».