Питер Акройд - Темза. Священная река [litres]

На них переправляли любой мыслимый груз – от камня и пшеницы до масла, навоза и пороха. На них возили даже почту. Команда состояла из двоих мужчин и мальчика, и самые крупные барки могли брать на борт до 200 тонн. Обычно, впрочем, груз колебался между 60 и 80 тоннами. В среднем и верхнем течении Темзы барки в порядке уменьшения размера назывались “западными барками”, “троу” и “уэрсерами”; лихтеры называли “немыми барками” – вероятно, из-за отсутствия у них парусов. На реке можно было увидеть “стампи” (“обрубки”) с мачтами без стеньги и “стэкки” (плавучие стога), на которых возили сено. В эстуарии плавали плоскодонки, именовавшиеся “хойз”, однако это название прежде всего ассоциируется с морским портом Маргейтом. “Маргейтская плоскодонка” приобрела известность как средство перевозки людей, и распространено мнение, что ее конструкция основана на конструкции норманских судов, приплывших к Гастингсу. Нравилась она, впрочем, далеко не всем. В одном документе за 1637 год говорится, что она, “как могила, уравнивает всех: высокородные и безродные, богатые и бедные, здоровые и больные перемешиваются здесь как попало… Я бы не рекомендовал это судно утонченным дамам”.

На некоторых гравюрах показано, как барку тянут вверх по реке на бечеве. Бечеву привязывали к верхушке мачты, чтобы она ни за что на берегу не цеплялась, и запрягали пару лошадей. Сохранились также старинные изображения барок с небольшими дымовыми трубами: можно подумать, они опередили свое время и используют силу пара. На самом деле, конечно, это были печки, где команда готовила себе еду.

Барки были разнообразных размеров и конструкций, соответственно их задачам и местным условиям. Но паруса у них у всех были более или менее одинакового красновато-коричневого цвета. Этот оттенок создавала неповторимая смесь трескового жира, красной охры, конского пота и морской воды. Этот цвет, который можно увидеть на тысячах картин, поистине стал цветом Темзы. Барки зачастую были нарядно раскрашены: цвет и орнамент подчеркивали индивидуальность судна. Они просуществовали тысячу лет, после чего, как их паруса, медленно растворились в закате. К концу XIX века их еще плавало по Темзе около двух с половиной тысяч; ныне осталось примерно двадцать штук.

Другим известным и популярным судном на протяжении столетий была уэрри – весельная шлюпка, отличавшаяся малой осадкой, широкой кормой и острым носом. Она была обшита досками внахлест и, как правило, оборудована деревянной спинкой, на которой было красиво написано название лодки. Формально уэрри была четырехвесельной лодкой при трех гребцах, но это всецело зависело от лодочников, порой весьма угрюмых. В длину она составляла около 8 м, в ширину более 1,6 м и вмещала шесть-восемь пассажиров, хотя нередко бывала перегружена. Иногда один лодочник греб в ней парными веслами, иногда двое одиночными. Уэрри брали на борт как пассажиров, так и небольшие грузы и часто использовались как паромы в различных точках реки. Они могли двигаться очень быстро, и в 1618 году секретарь венецианского посла писал: “Уэрри носятся так стремительно, что не устаешь удивляться”. Сейчас их на Темзе почти нет – или совсем нет.

Самой древней постоянной переправой через реку был паром. Действовали паромы, предназначенные только для пассажиров, и такие, на которых можно было перевозить не только людей, но и скот и всевозможные грузы. Один из старейших паромов переправлял людей и животных с северного берега в районе Воксхолла в Ламбет; о нем до сих пор напоминает название улицы Хорсферри-роуд [34] Horse ferry означает “конский паром”. . Имеется также Хорсферри-плейс в Гринвиче, откуда паромщик перевозил пассажиров к Ист-Ферри-роуд на полуострове Айл-оф-Догс. О пароме между Эритом в графстве Кент и северным берегом Темзы впервые упоминается в начале XI века; в 1933 году этот маршрут освоила автомобильная компания “Форд мотор”, открыв паромное сообщение между Эритом и автомобильным заводом в Дагенхеме. Действовал паром между Даугейтом в Сити и Саутуорком на южном берегу реки; он существовал, пока в начале XIII века не был построен каменный Лондонский мост. В Кукеме было целых четыре паромных переправы, а паром в Твикнеме был прославлен в песне:

Риск, тем не менее, был. В газете “Лондон дейли адвертайзер” за 23 октября 1751 года сообщалось, что “вчера экипаж, запряженный четверкой, перевозили на пароме в Твикнеме, лошади испугались и попрыгали в воду, увлекая экипаж за собою”.

Паромная переправа, соединяющая Тилбери с противоположным берегом, все еще действует. Ее история насчитывает не одну тысячу лет: остатки насыпной дороги через Хайемские болота показывают, что римляне усовершенствовали переправу доисторических времен. Паромная связь между Хайемом и Ист-Тилбери была установлена в 48 году н. э. императором Клавдием для перевозки пеших пассажиров и скота. В XVI веке на смену ей пришла переправа между Грейвзендом и фортом Тилбери, получившая название “короткий паром”, тогда как “длинный паром” связывал Грейвзенд с Биллингсгейтом.

И в наши дни работает бесплатная паромная служба в Вулидже, учрежденная в 1899 году Имеется паром в Хэмптоне, еще один – в Твикнеме. Паром в Баблокхайте существует уже более семисот лет и впервые был упомянут в 1279 году.

Паромщики часто были людьми симпатичными и добродушными. Создается впечатление, что многие из них были старыми. 1605 годом датируется упоминание о Генри Дибле, “престарелом паромщике” в Кью. В книге Фреда С. Теккера “Шоссе под названием Темза” (The Thames Highway, 1914, 1920) перечислено не менее 135 паромщиков. Их ремесло было прибыльным и обычно передавалось из поколения в поколение. Не исключено, однако, что представление об их древнем возрасте отчасти объясняется былым преклонением перед ними. Перевозчик – мифическая фигура. В легендах Месопотамии, к примеру, паромщик Арад-Эа перевозит души умерших через реку смерти. В египетских мифах, чтобы человеческие души могли попасть на остров жизни, необходимо было умилостивить перевозчика через озеро, поросшее лилиями. В греческих мифах паромщик Харон считался сыном Никты (Ночи). Он перевозил души умерших через реку Стикс, и для уплаты ему греки вкладывали в рот мертвеца мелкую монетку. Его обычно представляли угрюмым стариком. Он был хранителем загробных тайн, привратником ада, проводником сквозь смерть. Возможно, в фигуре Харона как-то отразился древний обряд, во время которого тело умершего опускали в реку. Словом, у паромщиков Темзы – мощное наследство.