Питер Акройд - Темза. Священная река [litres]

Уместно процитировать несколько строк из “Речной сказки” Редьярда Киплинга (1911):

По сравнению с колоссальной древностью Темзы мосты и правда молоды. Они возникли только на поздних стадиях существования человека в окрестностях реки.

Через Темзу перекинуто 106 пешеходных мостов, 76 из них – на участках, не подверженных приливам, их высота колеблется в пределах от 2,2 до 9,7 м. В зоне приливов имеется 30 пешеходных мостов, 9 железнодорожных и 19 автомобильных (большинство из них могут использовать и пешеходы).

Старейший из существующих мостов – Нью-бридж (Новый мост), расположенный у места впадения речки Уиндраш. Он был построен приблизительно в 1250 году. Мост в Радкоте старше примерно на четверть столетия, но под этим древним сооружением протекает сейчас не сама река, а ответвление. Самый новый из мостов – Миллениум-бридж (Мост тысячелетия), который идет от собора св. Павла к картинной галерее Тейт-модерн, – был готов к 2000 году, но открылся для публики только в 2002 году.

Темзу пересекают мосты кирпичные и железные, многопролетные и однопролетные, каменные и деревянные, подвесные и консольные. Есть мосты, соединяющие деревни, и мосты, продолжающие древние дороги; мосты у мест слияния рек и мосты у плотин; платные мосты и мосты, служащие железнодорожными узлами.

Мост через Темзу в Итоне датируется Бронзовым веком – 1400–1300 годами до н. э.; его деревянные опоры, отстоявшие друг от друга более чем на 2,5 м, были найдены у обоих берегов заброшенного ныне канала. В ту древнюю эпоху, однако, это была часть русла реки. Позднее – в Железном веке – на том же самом месте возник новый мост. Остатки деревянного строения Бронзового века – то ли моста, то ли пристани – были найдены в районе Воксхолла. Двадцать больших деревянных столбов стояли в два ряда, некоторые – под углом друг к другу. Словом, наводить мосты через Темзу – затея древняя.

До того, как люди этому научились, они использовали для переправы большие камни. Можно представить себе, как они бросали их в Темзу, рискуя прогневить богов, но повинуясь насущной необходимости. Так или иначе, сооружение деревянного моста было чрезвычайно важным событием. Это значило – бросить вызов естественному порядку вещей, попытаться изменить его. Это было некое укрощение реки, и поэтому надо было умилостивить речного бога или богов. Возведение нового моста сопровождалось ритуалами и жертвоприношениями. На мостах устраивались алтари и святилища, сами мосты становились священными. Утверждают, что латинское слово pontifex, означающее “жрец”, происходит от pons – “мост”. Получается, что жрец, священник – это тот, кто отправлял обряды на мостах. Как писал Плутарх в “Сравнительных жизнеописаниях” (ок. 100 года н. э.), “этих жрецов называли просто-напросто ‘мостостроителями’ – по жертвам, которые приносят подле моста, каковой обряд считается весьма священным и древним, а мост римляне зовут ‘понтем’ [pons]. Защитники этого взгляда ссылаются на то, что охрана и починка моста входит в обязанности жрецов наравне с соблюдением иных обычаев, древних и нерушимых” [35] Перевод С. Маркиша. . Есть и другая ассоциация, столь же насыщенная священным ужасом. В тысячах легенд мост ассоциируется с дьяволом. В швейцарской легенде о “мосте дьявола” лукавый соглашается помочь человеку построить мост через реку Ройс близ Андерматта на том условии, что он заберет себе душу первого существа, которое пройдет по мосту. Это оказалась собака.

В XIV веке Екатерина Сиенская использовала метафору, которая к тому времени стала уже обычной: “Господь воздвиг Сына Своего, как мост, когда путь человека к небесам был разрушен своеволием Адамовым, по каковому мосту все верные христиане могут идти… он соединяет землю и небо”. Если священные переправы языческой древности служили для перехода из жизни в темный мир смерти, то теперь по мосту можно перейти из смерти в вечную жизнь. “Пылающее море сей мерзкой жизни” Екатерина уподобила бурным водам под мостом, которые исчезают без следа, в то время как мост стоит твердо. Вода изменчива и исполнена суеты – “быстра вода и не покоряется никому”, – а мост покоится на камнях христианской веры и добродетели. Силой своего гения Екатерина сотворила мощную метафору из древних людских поверий, в которых река считалась обиталищем опасных или непостоянных богов.

Неудивительно, что строительство мостов считалось священным делом. Строителей почитали за то, что они укрощали языческих богов, не вполне покинувших речные воды. Их работа сопровождалась отпущениями грехов и благочестивыми церемониями. В “Путеводителе” Лиланда (1540) читаем:

Изабелла де Феррерс из поместья Лечлейд учредила богадельню для бывших строителей тамошнего моста. Со временем богадельня превратилась в монастырь св. Иоанна Крестителя. Надо сказать, что все монастыри тех мест отвечали за сохранность ближайших к ним мостов. Существовала, конечно, система пошлин на всех крупных мостах, пополнявшая кошельки аббатов и аббатис; ныне о древнем, хоть и непопулярном, обычае напоминают только два платных моста – в Суинфорде и Уитчерче. В начале XIX века на мостах брали пенс или полпенса с пешехода, шиллинг с четырехколесного экипажа и три пенса с “тележки, запряженной собакой”.

Благоговение христиан перед мостами имело еще одну сторону. Набожные и состоятельные люди нередко завещали или жертвовали крупные суммы на их сооружение. Например, в начале XV века мост в Абингдоне был построен во многом за счет пожертвований. Сэр Питер Бессилс предоставил камень из своих карьеров в Сандфорде, Джеффри Барбур дал тысячу марок. Оба, кроме того, завещали земельные участки, доход от которых должен были идти на содержание мостов. Торговцы шерстью из Абингдона и его окрестностей тоже внесли деньги. Последним звеном в этой цепи христианского благочестия стала каменная часовня, возведенная на самом мосту.

Обычай строительства религиозных сооружений на мостах уходит в глубокую древность. Много их было – часовен и церквушек, предназначенных как для того, чтобы утешить усталого путника, так и для того, чтобы восполнить расходы на возведение моста. Кое-где дорога проходила на мосту прямо через часовню, отделяя молящихся от кафедры. Часовня на Лондонском мосту была устроена внутри одной из его опор и спускалась к самой воде. На северном берегу Темзы, там, где в Средние века был построен мост, стоит церковь св. Магнуса-мученика, которая называется также “Св. Магнус-у-моста”. Средняя часть моста в Рединге опиралась на речной островок, и там была построена часовня св. Анны. Трактир “Ангел” у моста в Хенли в свое время назывался “Ангел-на-мосту” в честь стоявшей на мосту часовни. В XVI веке, утверждает Лиланд, у северного конца Кавершемского моста стояла “красивая старинная каменная часовня, подпертая сваями из-за буйства Темзы”. К числу хранившихся там реликвий принадлежали кусок веревки, на которой повесился Иуда, и нож, которым был заколот св. Эдуард. Трудно объяснить, почему именно эта часовня у моста стала хранилищем столь важных реликвий. С ней могла соперничать в этом отношении лишь церковь св. Фомы Беккета на Лондонском мосту. Это лишь несколько разрозненных примеров. Создается впечатление, что не было моста – за исключением самых маленьких и отдаленных – без своей часовни. В более скептические или революционные эпохи эти часовни сносили или разбирали ради строительных материалов. Реформация, без сомнения, сыграла большую роль в их разрушении. Восстанавливать их никто не стал. Представление о связи мостов со священным началом давно уже было утрачено. Река уже не была могучим богом. Мост в Патни, вероятно, уникален тем, что у обоих его концов и сегодня стоят церкви.