Константин Провалов - В огне передовых линий

Когда бой закончился, со стороны Симферополя появилась какая-то колонна машин. Я выехал ей навстречу. Примерно в километре от города колонна остановилась. С переднего «виллиса» соскочил майор и представился мне командиром передового отряда 26-й мотострелковой бригады 19-го танкового корпуса 4-го Украинского фронта.

— И какая же у вас задача? — спросил я.

— Овладеть Алуштой.

— А что же вы будете ею овладевать, если город уже в руках шестнадцатого стрелкового корпуса?

— Вас понял, товарищ генерал. — И майор пошел разворачивать свою колонну.

Свой командный пункт в Алуште я расположил в доме дорожников на углу Судакского и Симферопольского шоссе (улица Красноармейская, 3). Удобный перекресток — с него видно во все стороны. И в любую сторону — прекрасная перспектива. Весна, весь город в цветам. Море нарциссов. А на улицах — что-то около 500 пристреленных лошадей. Уже раздувшиеся, начинающие смердеть туши. Постреляли их немцы, чтобы румынскому полку не на чем было отступать. И вот мы сидим с начальником политотдела да прикидываем, как пооперативнее очистить город от этой мертвечины. Решаем, что Штахановский лично займется столь неожиданным делом. Подождет прихода главных сил корпуса, которым приказано ускорить движение, и приберет на улицах.

Не буду подробно рассказывать, как мы шли к Ялте. Те же трудности, что и на пути от Феодосии к Алуште. К тому же пришлось выбивать небольшие группы противника из Артека и Гурзуфа. В общем, как бы там ни было, но к исходу 15 апреля подвижный отряд корпуса, в который влился и подвижный отряд 383 й стрелковой дивизии, подошел к Ялте и завязал здесь бой.

Каким-то образом впереди колонны автомашин с автоматчиками 383-й стрелковой оказался артиллерийский дивизион майора И. С. Демченко. Энергичный и инициативный командир, обычно очень удачно выбиравший огневые позиции, на этот раз дал промашку. Он развернул свои орудия прямо на шоссе и закупорил его. Мы с Барахтановым бросились растаскивать пробку. Хотя я давно уже был неравнодушен к этому командиру дивизиона, но тут выдал ему, как говорится, по первое число. Илья Степанович до сих пор помнит тот нагоняй, однако говорит, что обиды у него не было и нет.

Пишу об этом случае не для того, чтобы сказать, что из-за пробки, устроенной Демченко, мы не смогли с ходу ворваться в Ялту. Артиллеристы, видимо, все же не виноваты в нашей неудаче при первой попытке. Просто мне лишний раз хочется показать, насколько сильным было желание людей идти вперед. Надо же, артиллерийский дивизион обогнал моторизованную пехоту!

За высоты, прикрывающие город с востока, завязался упорный бой. Однако он был не столь продолжительным, как я ожидал. Подвижные отряды быстро овладели оборонительными позициями противника и ворвались в Ялту. Их наступательный порыв был настолько сильным что в бой вступили даже саперные подразделения, которые до сих пор лишь обеспечивали движение колонн.

Одновременно с атакой подвижных отрядов 16-го стрелкового корпуса с Ай-Петри на врага обрушился 570-й полк 227-й дивизии (командир подполковник В. А. Александров). Полковнику Г. Н. Преображенскому, комдиву 227-й, удалось с этим полком и отдельным противотанковым дивизионом пробиться к перевалу, и теперь он бил по тылам засевшего в Ялте противника.

Захваченные позже пленные говорили, что выход советских войск к Ялте через Ай-Петри, гору, покрытую снегом и льдом, они считали невозможным и надеялись, что на левом фланге никакой угрозы нет.

За умелое осуществление этого классического маневра и личное мужество Георгий Николаевич Преображенский был удостоен звания Героя Советского Союза. Одновременно он стал генералом.

Сразу после освобождения города меня снова разыскал Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов.

— Вы были в Массандре, товарищ Провалов? — Климент Ефремович спрашивал об этом с каким-то беспокойством.

— Был, товарищ Маршал Советского Союза.

— И охрану выставили?

— Стрелковый батальон.

Ворошилов удивленно вскинул брови.

Что-нибудь не то? А может, что-то случилось? Но я действительно был у знаменитых подвалов коллекционных вин. Утром 16 апреля навстречу нашим с П. А. Штахановским машинам бросилась запыхавшаяся, держащаяся за сердце женщина.

— Товарищи командиры, — выдохнула она вместе с трудным дыханием, — спасите!.. Массандру… спасите!.. Взрывают!..

Мы мигом выпрыгнули из машины. Прихватив с собой группу автоматчиков, со всех ног бросились в гору, к строениям Массандры. Впереди бежал начальник политотдела корпуса, уже приготовивший для дела нож. И нож пригодился. Порфирий Александрович вместе с солдатами перерезал множество проводов и детонирующих шнуров, составлявших две взрывные цепи. Автоматчики, прочесав территорию и помещения подвалов, уничтожили и пленили около десятка гитлеровцев, которые не успели закончить свое черное дело.

Оставив здесь Штахановского, я попросил его организовать охрану и разминирование Массандры. Можно для этого взять любой проходящий мимо стрелковый батальон и любую саперную роту. Неужели с Массандрой что-то случилось?

— Дешево вы ее оцениваете, — продолжал между тем Ворошилов, — это — национальное богатство. Это — валюта, которая нам потребуется после войны… Едемте.

Везде уже работали саперы, разминировали подвалы. Взрывчатки туда гитлеровцы заложили больше, чем требовалось, чтобы поднять на воздух все погреба.

— Усильте охрану, — приказал Климент Ефремович, — выделите офицера, который знает «сюрпризы» немецких подрывников.

В это время к городу подходил авангард 16-го стрелкового корпуса — 383-я стрелковая дивизия. Я вызвал генерал-майора В. Я. Горбачева и в присутствии К. Е. Ворошилова поставил задачу соединению: тремя стрелковыми полками организовать охрану и оборону Массандры. На комдива же была возложена и ответственность за ее разминирование. Ворошилову мое решение понравилось.

— Ну вот, — удовлетворенно сказал он, — теперь мы подошли к делу по-государственному.

Радость, которую все мы испытали, освободив Ялту от немецко-фашистских захватчиков, была омрачена для меня гибелью замечательного человека, командира 244-го танкового полка подполковника Михаила Георгиевича Малышева. Его танк подорвался на минном фугасе.

Малышеву было всего тридцать лет. За короткую свою жизнь он многое успел: окончил Военно-политическую академию имени В. И. Ленина, в 41-м дрался как командир 127-го отдельного танкового батальона под Москвой, на Голубой линии был начальником штаба 63-й танковой бригады, наконец, в Крыму — командир полка. Михаил Георгиевич в совершенстве владел немецким языком. Богатая, одаренная натура!

И вот нет Михаила Малышева… Командование 244-м танковым полком принял майор Ф. С. Пронин.